Пробуждение мёртвых богов - Александр Сороковик

Как следовало из докладов, к нему даже выдвинулся на переговоры римский Папа Лев I, который, в отличие от императора Валентиниана, не побоялся встретиться лично с гуннским предводителем, прося его оставить Италию в покое и отпустить римских граждан.

Не знаю, что помогло больше: вмешательство Папы, тот факт, что Аэций своими оставшимися силами принялся бить по гуннским тылам, или чума, ударившая по кочевникам, но вскоре Аттила покинул столицу. Сам Аэций, как говорят, получил подкрепление от императора Восточной империи Маркиана и теперь старался выжать гуннов с территории страны.

Я же тем временем пытался навести порядок на своей территории, искренне надеясь, что Кастул с гвардией смогут вернуться домой невредимыми.

* * *

– Что, опять? – я тоскливо посмотрел на Иуста Аэлия, исполняющего должность начальника полиции.

– Опять, ректор, – Иуст посмотрел на меня с сожалением, – Устроила скандал из-за того, что какой-то заезжий легионер поднял её на смех, когда она рассказывала о своих военных подвигах. Хорошо, что мои ребята были недалеко, успокоили её.

– Каким образом успокоили? – мрачно спросил я. – Неужели кто-то смог её остановить силой?

– Что вы, ректор! Мы знаем, с кем имеем дело, – улыбнулся Аэлий, – нам просто удалось её уговорить.

– Где она сейчас?

– Ушла к себе в скверном настроении, но пока ведёт себя тихо.

– Хорошо, Иуст. Пострадавший воин претензий не предъявляет?

– Да вроде, нет. Он совершенно ошарашен тем, как его, боевого легионера, одолела женщина. Сейчас двое моих парней сидят с ним в попине, угощают вином и рассказывают о том, что за женщина его чуть не убила, – Иуст с трудом прятал улыбку.

– Ладно, пускай поят его и дальше, лишь бы он не поднимал скандала, – я протянул ему несколько серебряных монет, – отдай парням, пусть не жалеют вина, и проследи, чтоб легионер остался доволен и не поднимал шума. А ей скажи, что я хочу её видеть.

Оставшись один, я сжал виски ладонями, и медленно, с чувством, выругался по-русски. Несмотря на то, что в латинском лексиконе того времени было предостаточно горячих словечек, не уступающих русским, я в случаях эмоционального срыва, по привычке, бессознательно выдавал тирады на родном языке.

Выздоравливающая после ранения на Каталаунских полях Брунхильда доставила мне столько хлопот, что я иногда смутно жалел, что вмешался в естественный ход событий, пожалел женщину-воина и забрал вместе со своими ранеными. В покое и мире, при хорошем питании она быстро пошла на поправку, и через несколько месяцев уже ходила по двору, а вскоре стала выбираться в город.

Всю жизнь проведшая в войнах, походах и битвах, среди буйных и грубых предков викингов, она совершенно не знала мирной городской жизни, обладала своенравным и упрямым характером и продолжала вести жизнь воительницы. То устроит пирушку, где легко перепьёт любого мужчину, то нахамит важному чиновнику, то затянет среди ночи боевую скандинавскую песнь, подняв на ноги весь дом.

Распахнулась дверь кабинета и моя головная боль вошла внутрь.

– Ну, чего там у тебя? – довольно грубо спросила она. Вежливость и хорошие манеры не были её отличительными чертами.

– Брунхильда! Ну сколько уже можно бросаться на людей! Ты же не на поле боя, а в мирном полисе!

– А я не хочу жить в этом твоём вонючем полисе, где ни за какие деньги не достать настоящего хмельного мёда, где хозяева кабаков не хотят наливать мне вина, потому что я женщина. А если и уступают моему напору, то начинают возмущаться посетители. Я хочу назад, к своим друзьям!

– Твои друзья хотели помочь тебе умереть на поле боя! А я забрал тебя с собой, лечил, выхаживал, поселил в своём доме, терпел насмешки воинов и недоумение жены!

– А кто просил тебя это делать? Мои друзья проводили меня в Вальхаллу, я уже почти там была, вместе с Гуннаром, Хрольфом и другими. Я видела чертоги Одина, меня ждали за накрытыми столами мои отец и братья, чтобы пировать весело и славно, а потом сражаться и всегда побеждать врагов! Но ты не дал мне радостно умереть, а потащил в свой полис. Зачем? Что мне здесь делать? Тебе не нравится, как я себя веду, так отправь меня обратно, где я никому не буду мешать!

– Я не могу тебя никуда отправить! Ты не представляешь, какой долгий путь мы прошли от места битвы до моего острова! После того, как ты окончательно поправилась, я хотел отправить тебя с какой-нибудь торговой экспедицией, идущей в края, близкие к твоей родине. Но ты успела создать себе такую репутацию своими выходками, что тебя категорически отказывается брать на судно уже второй капитан.

– Если я буду знать, что еду домой, я не буду так себя вести!

– Тебе уже не верят. Попробуй вести себя хорошо здесь – скоро отправляется ещё одна торговая экспедиция в этом направлении, и я постараюсь уговорить взять тебя с собой.

– Ты должен приказывать, а не уговаривать! – фыркнула воительница, и покинула кабинет.

Вот ведь, до чего верно сказано: «Не делай добра, не получишь зла»! Из Вальхаллы её выдернули, понимаешь! Перевезли через море, вылечили, выходили, так нет, надо было дать торжественно сдохнуть, согласно своим верованиям. А мне наука – не лезь, куда не надо, умные скандинавы всё продумали до тебя: зачем возиться с тяжелоранеными, мучить их и себя, гораздо проще и гуманнее отправить товарища в скандинавский рай – Вальхаллу. Там добрый Один накрывает столы, там воинов ждут радостные сражения, а в конце – стаи девственниц… А кто бы стал там ждать нашу Брунхильду? Стайка девственников?

Тьфу на вас на всех! Катитесь со своими забобонами, тут и без вас тошно становится.

* * *

Утром я зашёл в спальню к жене (мы теперь спали в разных комнатах из-за её состояния), присел на кровать.

– Как ты?

– Да пока вроде более-менее. Может даже, потом займусь делами.

– Какие там ещё дела! Отдыхай, набирайся сил, – мне очень нужна была помощь супруги: Квинтий как раз уехал с товаром разведать новое направление, но я понимал, что толку с неё сейчас не будет, пусть лучше побережёт здоровье.

– Ладно, хотя какой там отдых, тошнит от всего, постоянно, – проворчала Марина, – лекарь говорил, что на большом сроке тошнота отступит, но я этого совсем не вижу… С Марком мне было гораздо легче.

– Ну давай, тогда, я побегу разгребать накопившееся!

– Беги, беги! – она вымученно улыбнулась. – Да, всё забываю спросить, почему ты решил остановить проект строительства для молодых семей?

– Я решил?

– Ну да! Меня мои служанки всё пытают, вроде слух такой был, а они же замуж собираются, хотят знать.

– А с чего ты решила, что это я его закрыл? – с трудом припомнил суть дела. Мы собирались запустить такой проект: строить для молодых семей качественные инсулы** с удобствами, по цене общедоступных, но ужасных по качеству. Для этого предполагалось выделить значительные суммы из казны, на условиях беспроцентной ссуды. Лар Септимий всё разработал, оставалось только дать проекту ход. Но тут началась война, и у меня просто вышибло из головы проконтролировать исполнение, я был уверен, что проект запущен и работает!