Паучиха. Личное дело майора Самоваровой - Полина Елизарова

— А как же мы? — изменился в лице Петя.

«Как же людям необходима сказка… Взрослые, битые-перебитые жизнью циничные дядьки и тетьки, давно вырастившие собственных детей, готовы задвигать свои важные дела, льстить и пресмыкаться передо мной только потому, что им хочется играться в тайную ложу!».

— А что «мы»? Буду вас в цивильной клинике принимать.

— А наш орден? — пожух лицом Петя и стал похож на здоровенного, одутловато-морщинистого мальчишку, которого без объяснений в самом разгаре вдруг выкинули из шумной игры.

— Петь… Я чудовищно устала прятаться! — Инфанта сделала из бумажной салфетки самолетик. — Я готова помогать людям — за хорошую, разумеется, плату, — но делать это официально. В моей жизни кое-что изменилось.

Она не сводила немигающего взгляда со складки на его переносице.

«Ясно… Ебаря нашла… Да еще залететь от него небось хочет…» — набычился мент.

— Ебаря нашла, залететь не хочу! — заглянув в его бесцветные, навыкате глаза, улыбнулась Инфанта.

Петя отвел взгляд и одним махом осушил оставшийся в бокале коньяк.

Повисла неприятная пауза. Петя о чем-то думал.

— Даже с твоей биографией? — нехорошо скривив лицо, наконец спросил он.

— Не поняла… А что с моей биографией? — как можно более непринужденно спросила Инфанта, ощущая, как по телу пробежал холодок.

— Да все с ней прекрасно! Не считая того, что ты живешь по поддельному паспорту.

Держа удар, она изо всех сил старалась не выдавать волнения.

— Я просто поменяла паспорт, с что с того? У Заплечного тогда работала, у него были проблемы…Я занималась бухгалтерией, и меня проще было стереть, чем с аудиторами разбираться! — уверенно лгала она.

Он криво усмехнулся:

— Неужели ты думаешь, что прошаренный мент станет тесно связываться с человеком, на которого не собрал самое подробное досье? Ты работала у него уборщицей, разве нет?

«И личной шлюхой» — добавил он про себя.

— Петь, давай не будем детский сад устраивать, а? По документам — уборщицей. На деле я занималась его финансами. И если тебе так интересно, да, я с ним спала. А как можно иначе с вами, хозяевами мира? — На последней фразе она смягчила голос и посмотрела на него задумчивым, с поволокой, взглядом.

Наживка была проглочена моментально.

Петя расправился в плечах и, не зная, куда деть руки, сначала пригладил на потном круглом лбу жидкие волосенки, а затем вдавил кнопку вызова официанта.

— Милая, ну извини… ты меня просто убила… Мы с тобой так тщательно отбирали в орден людей… А теперь, выходит, вся конструкция развалится?

— Петюня, что за ерунда! Я буду рядом. И остальные все так же будут помогать друг другу. Для этого не обязательно иметь общаг и встречаться в ресторанах.

— Кстати, про общаг. Как ты считаешь, что с ним следует сделать?

— Разделить между нами шестерыми, — к большому удивлению Пети великодушно ответила Инфанта.

— Попробуем, королевна! — Глаза его жадно и радостно блеснули.

— Давай пооперативней. Свяжись с Максимом. Пусть возьмет его на встречу ордена. Там я сама им все объясню.

— Договорушки… — вновь померк Петя. — Но потом-то ничего не будет! Люди — скоты, им нужна организация. Попади кто из нас в беду — такую сумму быстро не соберешь, а взаимопомощь станет не пунктом в уставе — ненужным обременением. Каждый станет ссылаться на свои проблемы.

— Тебе денег мало? — улыбнулась Инфанта.

— Хватает! — крякнул Петя. — Дело-то не в общаке, — поморщился он. — С тобой мы — сила. Все же работало, как часы. Про орден шепчутся в самых крутых кабинетах, попасть к тебе мечтают многие. Ты — загадка, тайна, покрытая мраком… Ну, это я так, для красного словца! Без твоего дара, харизмы и моих организаторских способностей мы на хер не нужны друг другу.

Петя был абсолютно прав.

В ней шла борьба между истинным, впервые в жизни появившимся желанием глупого сердца и проклятым разумом, упорно твердящим, что без них она стремительно превратится в обслуживающий персонал с туманной табличкой на дверях «остеопат» или «сексолог». Без них она — лицо без специальности, а для «избранных» специальность не важна. Без них у нее не будет власти. Отменяя устоявшиеся правила игры, она лишала себя многих возможностей. Зато без них у нее был шанс начать с чистого листа. Орден отнимал у нее много энергии и заставлял постоянно лгать. Теперь уже не только себе, но и Дане.

— Давай так: ты перенесешь сбор на начало декабря, я отдохну и, вернувшись из отпуска, приму окончательное решение, — дала задний ход Инфанта.

— Так ты в отпуск собралась? — В его голосе послышались нотки ревности.

— Представь себе… Ты когда был в отпуске последний раз?

Подполковник задумался. Вид у него сделался такой, будто она его спросила, когда он в последний раз онанировал.

— В июне… В Турцию с женой и дочкой ездил.

— А я — никогда.

— Что, никогда в Турции не была?

— В отпуске.

Он странно поглядел на нее, ей показалось, в его глазах промелькнула тень сочувствия.

Но лезть в его голову ей больше не хотелось.

— Ну да… Жизнь-то у тебя была непростая, — многозначительно изрек он.

— Дорогой мой! — Инфанта резко встала и наклонилась к нему через стол. — Даже не думай, что, собрав на меня свое сраное досье, ты можешь мной манипулировать! — промурлыкала она и потерла шею, чуть приоткрыв рот.

— Богиня, о чем ты?! — занервничав от ее близости, Петя машинально вжался в стул. — Работа у меня такая. У меня и на Макса, и на Виолетку, и на деканшу эту унылую все есть… Привычка, видишь ли… Считай, профессиональная деформация…

— А на жену? — присев обратно на стул, беззлобно усмехнулась Инфанта.

— И на жену…

В ее голове вдруг заиграли слова забытой песни о «парнях — соседях по подъезду», которую часто напевала одна воспитательница — молоденькая, густо разукрашенная, после педагогического техникума попавшая к ним девица с агрессивной тоской в глазах. Дерзкая с начальством и грубоватая с детьми, она была для нее, семилетней соплячки, кумиром. Чуть не каждым своим жестом выражая протест, девица так естественно и неизбывно отражала настроения общества. Шел восемьдесят седьмой год…

В кабинет вошел знакомый астеничный официант с подносом.

Выгрузив очередную порцию коньяка для подполковника, вопросительно поглядел на Инфанту.

— Мне — ничего, свободен! — отмахнулась она.

— Короче, я понял! — Петя схватился за бокал и одним махом осушил его до дна. —

Э, счет принеси, любезный! — промокнув губы несвежей салфеткой, гаркнул он вслед доходяге.