Ключи от заколдованного замка - Константин Бадигин

Ночь прошла тревожно. Половина промышленных спали, а другие несли караул вокруг лагеря.

Утро наступило пасмурное. С океана дул холодный, влажный ветер.

Проснувшись и позавтракав печеной лососиной с жидкой кашей, мореходы осмотрели ближайшие окрестности. Песчаный берег тянулся неширокой полосой на север и на юг. В море виднелись покрытые лесом островки и голые скалы. К берегу придвинулся дремучий лес. Он был совсем близко, так близко, что в полную воду море подступало к могучим деревьям.

Иван Степанович молча вымеривал длинными ногами песчаный берег.

— Очень опасное место, — сказал он, останавливаясь. — Колоши незаметно подберутся к нашему лагерю. Лес темный, непролазный. Сотня колошей запросто спрячется в кустарниках.

Промышленные сбились возле него в кучу.

Иван Степанович поднял суковатую палку, выброшенную морем и побелевшую от многолетних плаваний, и стал что-то чертить на песке.

— Это карта. Вот здесь находимся мы, — сказал он, — а севернее — гавань на острове Ситке, где построена крепость. Расстояние вроде небольшое, однако без корабля или хотя бы байдары нам его не осилить… Когда выходили в плавание, Александр Андреевич Баранов приказал мне встретиться с компанейским судном «Мария» в этой маленькой бухточке. — Иван Степанович ткнул в карту. — Тут всего шестьдесят морских миль, до прихода судна остается две недели. На пути только одна большая река, и мы сумеем добраться в бухту заблаговременно.

— А как наши на Ситке? — спросил Касьян Овчинников.

— Без байдары не предупредить. Через две недели на «Марии» пойдем к крепости. Авось успеем… Я предлагаю идти на север. Если останемся здесь, колоши легко нас всех уничтожат.

— В воле вашей. Мы из повиновения не выходим, — прогудел каргополец Евдоким Макаров.

— Согласны.

— Другого хода нет, — раздались голоса.

— А как ты, Тимофей Федорович? — спросил командир.

— Согласен, — отозвался Слепцов.

— Тогда за дело, время волочить нечего. Приказываю взять на каждого два ружья, пистолет, патронов полную сумку. На всех разделить три бочонка пороху. На неделю съестных припасов. Пушки на галиоте заклепать, у ружей и пистолетов, которые остаются, переломать замки и бросить в море. Оставшийся порох, копья, топоры и все железные вещи тоже в море.

Мореходы взялись за дело дружно, и к полудню все было сделано. С болью в сердце навсегда покинули свой корабль, на котором удачно плавали почти три года.

На корабельном ялике мореходы переехали небольшую порожистую речку и двинулись по берегу на север.

Вышли в поход двадцать два мужчины, из них восемнадцать русских и четыре туземца, среди них креол Ивашка. И три женщины: креолки с острова Кадьяка и русская жена командира — Елена Петровна. Позади бежала корабельная собака Дружок.

Вечером мореходов догнали два индейца. Один из них был вождь Ютрамаки, недавний знакомый.

Мореходы заподозрили недоброе.

— Что вам надо? — спросил кадьякец Ивашка.

— Мы хотим вам только добра, — сказал вождь, прикладывая руку к груди и кланяясь. — И поэтому решили показать хорошую прямую дорогу на север… Надо идти так, — показал он на высоченную сосну, — а дальше увидите озеро, идите вдоль берега.

Заботливость индейцев еще больше встревожила мореходов: они знали их вероломный характер.

Командир счел разумным показать силу русских людей, дабы предостеречь от злого умысла.

— Посмотри, тойон, как стреляют наши ружья.

Начертив на доске круг, Иван Степанович велел отнести его на семьдесят шагов и прислонить к стволу дерева.

Раздался выстрел, пуля попала в круг и пробила доску насквозь.

Индейцы измерили расстояние до цели, осмотрели пробоину в доске и, пожелав мореходам счастливого пути, исчезли.

Вечером промышленные вышли к пещере, черневшей в каменном утесе. Решили здесь ночевать. Разожгли костер, приготовили пищу. Всю ночь свирепствовала буря с дождем. Утром ветер стал тише, однако дождь шел не переставая. Мореходы весь день просидели у костра. На завтрак, на обед и на ужин ели рыбную похлебку, приготовленную кадьякской поварихой.

У входа в пещеру и днем и ночью стояла вооруженная охрана из двух человек.

Настроение у промышленных неважное. Все понимали, что впереди предстоит опасный путь и что не всем суждено добраться живыми и здоровыми в крепость на Ситке. Несколько раз корабельный пес Дружок принимался свирепо ворчать, показывая крепкие зубы, но дозорные никого не примечали.

После ужина большой камень неожиданно упал с вершины утеса и разбился у входа в пещеру. Подумали, что он упал случайно. Но вслед за первым камнем упал еще один, потом еще один. Десятка два камней разбились возле пещеры.

Евдоким Макаров решил узнать, в чем дело.

— Иван Степанович, позволь взглянуть, почему камни падают.

— Взгляни, Макаров, однако осторожность держи.

Прихватив топор, Макаров выполз из пещеры и крадучись, под прикрытием нависающего над головой каменного карниза, стал обходить утес. Дружок, увязавшийся с ним, заливался громким лаем.

— Камни колоши нарочно скатывали, — сказал Макаров, вернувшись. — Видел троих воинов в доспехах. Дружок, видать, их спугнул. Побежали к реке.

— Плохо, — вздохнул командир. — Не дадут нам колоши без боя уйти в крепость.

— Бог не выдаст, свинья не съест, — отозвался Тимофей Федорович. — Загодя человеку знать не положено. Что будет, то и будет. Однако и раньше с колошами дрались и живыми выходили… И не колоши они вовсе, а другое племя.

С сожалением Слепцов посмотрел на Елену Петровну, испуганно прижавшуюся к мужу. «Вот кому солоно придется, — думал он. — Сидела бы в Москве у мамыньки-помещицы под юбкой и горя не знала…»

— Ты, Елена Петровна, не сумлевайся, выведем тебя отседова, — сказал Слепцов. — Посмотри, круг тебя какие молодцы, один другого здоровее. Такие колошей не побоятся. Ободрись.

— Я не боюсь смерти, Тимофей Федорович. Только бы живой в руки индейцам не попасть.

Командир Круков все еще не мог прийти в себя после кораблекрушения. В голове его бродили беспокойные мысли. Много ли он виноват в потере галиота? Можно ли было что-либо сделать для его спасения? Он упрекал себя, что близко находился от каменистого берега и не успел отойти, когда переменился ветер.

Прошла еще одна тревожная ночь. Утром, позавтракав вяленой кетой, мореходы двинулись в путь. Небо было ясное, светило солнце, погода вселяла бодрость. Около полудня они добрались до берега широкой и глубокой реки. Вдоль берега виднелась едва заметная тропинка. В надежде отыскать брод через реку мореходы свернули на тропинку. Шли долго, до самого вечера, брода не отыскали, а встретили большое туземное жилище.