Гостеприимный край кошмаров - Антон Орлов

– Лерка, ты в своем уме? Тебя же убьют.

– Пусть сначала догонят и поймают. Я весь день об этом думала, пока тебя не было. Не беспокойся, я не собираюсь всю жизнь быть бестолочью и снова превращаться в Эстеллу. Эту информацию я выложу не прямо сейчас, а через пять лет, когда закроются порталы. А к тому времени, как они опять откроются, я с планеты куда-нибудь свалю. Я же с орбиталки, освою нормальную специальность и снова туда переберусь или даже улечу в другую систему. У нас на Земле Высшие такие же опасные маги, как тут у себя?

– Не все из Высших первоначально были магами, – Проводник, похоже, сомневался, делиться с ней тем, что он знает, или нет. – Способности к магии – врожденные, а Высшими становятся. Вернее, становились, пока у них не случился большой облом.

– Какой облом?

– Вот этого не скажу. Вдруг проболтаешься, когда проснешься, и тогда тебя в порошок сотрут, а заодно и всех, кто тебя услышит, и тех, кто мог бы услышать, потому что находились в ближайшем радиусе – на всякий случай. Благоприобретенные сверхчеловеческие способности Высших привязаны к нашему измерению. Те из них, кто маги, и на Изначальной останутся магами, а те, кто нет, будут там простыми смертными, разве что более здоровыми и выносливыми, чем остальные. Но учти, все это не помешает им нанять армию бандитов или заказать компромат на неугодного человека. Ну что, идем? Я и сам давно хотел просто так побродить по Танхале в хорошей компании. Один раз можно.

– Идем, Берт.

Проводник не отреагировал на то, что Лерка назвала его именем «дневного «я». Будто не слышал.

Улицы, завлекающие в свои дебри множеством деталей, которые хочется хорошенько рассмотреть и запомнить. Скульптуры из камня и дерева, пышная барочная лепнина, талый снег, пестрые афишные тумбы, оштукатуренные и бревенчатые стены с наклеенными второпях политическими листовками, по-кошачьи выгибающие спины мостики над каналами, кривые, как изгибы раковин, переулки, облаченные в стеклянные доспехи величавые проспекты с выводками горгулий на крышах.

Окруженные парками дворцы Властителей и Властительниц – Летний, Осенний, Зимний, Весенний, каждая резиденция раскинулась на целый квартал. От нынешних, которые в Касиде, они отличаются, как громадный круизный лайнер от небольшой яхты. Весенний дворец сверкает бирюзой, серебром, лазурью, янтарными и нефритовыми переливами, словно и не было той знаменитой истории с покраской его в черный цвет – Лерка даже спрашивать постеснялась: а ну как опять наврали и она в очередной раз опозорится. Дворец Времен Года, где проходили предвыборные состязания, – хоромы с двойной колоннадой по периметру и мозаичным портиком над широченным парадным входом, современный аналог тоже безнадежно проигрывает.

В Танхале уже третьи сутки был день. Хмурое облачное кучево то ли уползло, то ли растаяло, небо такое же, как над вчерашними зарослями, – высокое, бледное, с тускло сияющим плавучим зрачком. Словно страна Отхори с одобрением отнеслась к Леркиным планам и решила дать ей возможность побольше разглядеть и унести в памяти. Обозначились блеклые тени: большая часть домов, фонарных столбов, деревьев, оград и статуй до сих пор пребывала на своих местах в покинутом городе. Весенний дворец тени не отбрасывал, вскоре после окончательной победы над Мерсмоном его до фундамента разрушили.

Вдоволь набродившись, завернули в кафе. Уютные деревянные панели, стулья с кожаными подушечками, столики из полированного дерева, старый темный паркет. Бронзовая люстра с подвесками цвета золотистого чая. Стеклянные витрины в несколько ярусов, внутри тарелки с пирожными, десертами, ломтями тортов. На стойке, покрытой янтарным лаком, кое-где поцарапанной, стояло несколько чашек горячего шоколада.

– Это все нам, – сказал Проводник. – Когда-то я ходил мимо этой кондитерской и мечтал хоть раз в ней побывать, но денег не было. После того как материальные проблемы сами собой решились, я заходил сюда и тосковал о том времени, когда был свободным бедным студентом. Моя охрана тоже приохотилась к этому заведению, они брали выходные попарно и часто сюда заглядывали. Кесу в большинстве равнодушны к спиртному, но очень любят сладкое.

Вкусно, хотя убаюканное чувство голода нет-нет да и дает о себе знать, призрачными лакомствами его не заглушить.

– Значит, тебе не было по-настоящему хорошо ни раньше, ни позже? Может, ты слишком заклинивался на проблемах, не обращая внимания на все остальное? Классный ведь был город, и ты в нем жил!

– Наверное, ты права. Сандра примерно то же самое говорила, хотя формулировала по-своему, по-детски. Она была вредной, но умной малявкой, недаром единственная из нас троих осталась жива и здорова. А я поначалу, когда в конце зимы приехал сюда учиться, и перебивался впроголодь, и на улице могли отделать до сотрясения мозга. Перед Темной Весной Танхала была до крайности криминальным городом.

– Из серии было плохо, а потом стало еще хуже?

– Наоборот, Властитель покончил с уличной преступностью процентов на восемьдесят. Для меня тогда тоже многое изменилось. Я мог бы радоваться тому, что все стало так, как раньше хотелось: никакой нужды, со мной повсюду телохранители… Они были аласигу и на глаза не показывались – такая особая кесейская магия, но я знал, что нахожусь в безопасности, потому что они рядом. Вместо логичной радости я маялся и тосковал, это расстраивало моих друзей – Залмана с Сандрой, и сильно раздражало… в общем, еще одного человека, который пытался эту тоску в буквальном смысле из меня выбить. Главная проблема была в том, что я ни раньше, ни позже не мог почувствовать себя свободным. И закончилось все куда как хорошо… Я не самоубийца, но, возможно, поскользнулся на том обрыве, потому что думал о смерти. Лерка, никогда не умирай кому-то назло. Это жестоко и бессмысленно. Если тому, из-за кого хочешь умереть, на тебя наплевать, ему и дальше будет наплевать, и проверять незачем. А если нет, тогда ты просто причинишь человеку большую боль и уже ничего не сможешь исправить.

Она молча кивнула. Раз его вдруг пробило на такую почти страшную откровенность, лучше не задавать ненужных вопросов.

– Я тогда сильно заморачивался на мыслях о свободе, иногда мелькало соображение, что, может, моя смерть что-то кому-то докажет… Я, честное слово, не специально, подошва скользнула – и готово. И я там еще держался какое-то время, пока Иссингри пыталась до меня дотянуться. Я действительно очень виноват перед ней. Не собирался умирать, но что-то во мне словно качалось туда-сюда, то к жизни, то к смерти. Свобода и несвобода у каждого своя, и если бы я лучше остался жив, попробовал что-то изменить…

– Ты зато сейчас меняешь, – сказала Лерка шепотом. – Для Ниры, например. Что бы с ней стало, если бы не ты? Она не первая, правда же, ты и другим помогал? Проводник по Стране Снов и Кошмаров… Ты здесь вроде воина, который приходит на помощь.

– Никогда не хотел быть воином, – на его побледневшем лице наконец-то наметилась слабая улыбка. – Не то чтобы трусил больше других среднестатистических граждан, просто не тянуло, и все. Меня учили и стрелять, и драться врукопашную, даже кое-что умею, но как родился, так и помер пацифистом.