Изгнанник - Аллан Фолсом

Пилоты взяли курс на восток, и самолет вновь немного накренился. Вскоре вернулся стюард с напитком и поставил бокал в углубление на ручке кресла. Джон кивком поблагодарил бортпроводника, взял бокал и пригубил из него. Коктейль был холодным, терпким и горьковатым. Когда он в последний раз пил мартини, да и было ли это вообще когда-нибудь? Почему заказал именно этот напиток? Наверное, потому что коктейль принадлежал к разряду крепких, а ему было необходимо снять напряжение и забыться.

Сегодня минуло ровно две недели и два дня с того момента, когда произошла кровавая бойня на товарной станции. Шестнадцать дней боли, тревоги и страха. Бэррон сделал еще один глоток из бокала и глянул на спящую сестру. За нее теперь можно было не беспокоиться, да и он сам пришел в норму. Он смотрел на девушку еще с минуту, а затем отвернулся и, глядя в иллюминатор на проплывавшие мимо облака, попытался разобраться в том, что случилось с ним за столь короткое время.

Джон до сих пор словно наяву ощущал едкий запах пороховой гари и видел Хэллидея, который, стоя на платформе, орал в рацию, вызывая бригады скорой помощи. Ребекка, крича как сумасшедшая, бежала к нему от распростертого на платформе Полчака. Содрогаясь всем телом от плача, она упала на колени рядом с ним, обняла его и стала баюкать, как маленького ребенка. Словно в замедленной съемке, он видел, как подъезжают первые полицейские машины, из них выходят и направляются к нему шеф полиции Харвуд и его свита. Так же медленно двигались врачи и санитары «скорой помощи». Он видел искаженное ужасом лицо Ребекки, когда ее оторвали от него и повели прочь, и вскоре сестра растворилась в гуще наехавших полицейских. Бэррон помнил, как на нем разрезали одежду и впрыскивали в вену морфин, а затем положили на носилки и понесли мимо лежащих, как тряпичные куклы, Ли, Вальпараисо и Полчака. Каким-то образом он знал, что его коллеги мертвы. Напоследок, перед тем как окончательно выпасть из реальности под действием морфина, Бэррон увидел шефа Харвуда в окружении его подчиненных. Не было никаких сомнений: они знали, что здесь произошло, и определенные меры уже ими предпринимались.

Через час пресса уже трубила о событии, получившем название на страницах газет «Большая стрельба в „Метролинке“». Журналисты требовали от полиции дополнительных подробностей относительно личности Реймонда Торна. Однако все, что они получили, это пресс-релиз, в котором сухо сообщалось о гибели трех детективов в ходе ожесточенной перестрелки, когда они пытались вызволить одного из своих, и о проводившемся внутреннем расследовании.

Общественности стало известно, что Джон Бэррон доставлен в больницу Глендейл с многочисленными огнестрельными ранениями; к счастью, оказались задеты только мягкие ткани. Что касается Реймонда Оливера Торна, то он отправлен в окружной медицинский центр с гораздо более серьезными ранениями.

Примерно через тридцать часов, после нескольких хирургических операций, не приходя в сознание, Реймонд Оливер Торн скончался от легочной эмболии — закупорки легкого в результате образовавшегося тромба. А затем в результате путаницы, случившейся в офисе коронера, добавившей мрачным событиям некоторую долю анекдотичности, его тело по чьему-то то ли недосмотру, то ли халатности было отправлено в частное похоронное бюро и кремировано.

19.30

Полет длился уже три часа. Ужин остался позади, свет в салоне был притушен, а пассажиры потягивали принесенные стюардами напитки и смотрели кино на персональных экранах, вмонтированных в спинки передних кресел. Ребекка все еще спала. Джон тоже закрыл глаза, но сон не шел к нему. В его голове продолжали кружиться воспоминания о событиях последних дней.

Вечером 16 марта, когда умер и был кремирован Реймонд, Бэррона в больнице навестил Дэн Форд. Бесспорно, он переживал за здоровье своего лучшего друга, но манера его поведения, то, как он держался, подсказало Бэррону, что Дэна тревожит что-то еще. По всей видимости, он догадался о том, что произошло на товарно-сортировочной станции, но ничем этого не выдал. Вместо того чтобы задавать вопросы, приятель рассказал о том, что навестил Ребекку в пансионате Святого Франциска, что ей дают успокаивающие препараты, но она тем не менее узнала его и даже взяла его за руку. А когда он сообщил девушке, что собирается навестить ее брата, и спросил, может ли он передать ему, что сестра чувствует себя хорошо, она сжала его руку и утвердительно кивнула.

Затем Дэн Форд рассказал ему две новости, касавшиеся Реймонда. Первая: британские полицейские допросили Альфреда Нойса.

— Он сказал им, что приехал в Лондон по делам, не имеет представления о том, кто такой Реймонд и что ему было нужно. Относительно того, откуда его координаты могли оказаться у братьев Азов, Нойс заявил, что однажды, находясь в Чикаго, воспользовался услугами их ателье и попросил прислать счет на его адрес в Беверли-Хиллз.

Вторая: имелись результаты расследования того, кто зафрахтовал чартерный самолет, который должен был забрать Реймонда в авиационном терминале «Меркурий».

— «Уэст чартер эйр» посылала за ним «Гольфстрим» дважды. Днем раньше тот же самый самолет должен был взять его на борт в аэропорту Санта-Моники, но Реймонд так и не появился. Самолет был зафрахтован мужчиной, который назвался Обри Коллинсоном, адвокатом с Ямайки. Он пришел в контору авиакомпании в Кингстоне и оплатил чартерный полет наличными. Позднее, видимо, узнав, что Реймонд так и не попал на самолет, он вернулся, извинился за то, что произошла путаница, снова заплатил и попросил, чтобы на сей раз его клиента забрали не в Санта-Монике, а в аэропорту Бербанка. Остальные инструкции оставались прежними.

— Пилотам, — продолжал рассказывать Форд, — было велено взять на борт мексиканского бизнесмена по имени Хорхе Луис Вентана и отвезти его в Гвадалахару. Им передали небольшой пакет, который при встрече они должны были вручить своему пассажиру. Полиция изъяла этот пакет в качестве вещественного доказательства. Внутри они обнаружили двадцать тысяч долларов наличными, мексиканский паспорт на имя Хорхе Луиса Вентаны, а также итальянское водительское удостоверение, в котором был указан адрес в Риме, и итальянский паспорт. Оба последних документа были выписаны на имя Карло Павани. Во всех документах была фотография Реймонда. По римскому адресу был обнаружен пустой участок, все документы оказались фальшивыми. Что же касается адвоката по имени Обри Коллинсон, то полиция Ямайки не обнаружила никого с таким именем.

Едва только с губ Дэна сорвались последние слова, дверь больничной палаты распахнулась, и в нее вошел начальник полицейского управления Лос-Анджелеса Луис Харвуд в парадной форме, с ним был его первый заместитель. Харвуд коротко кивнул журналисту и попросил его оставить их с Бэрроном наедине. Не произнеся ни слова, заместитель проводил Форда до двери и после того, как тот вышел, закрыл ее за его спиной.

Джон отчетливо помнил, как Харвуд подошел к его койке и сказал, что был счастлив узнать, что раны Бэррона не опасны и что в связи с этим его могут выписать уже в понедельник. А потом глаза шефа полиции стали холодны как лед.

— Примерно час назад дело Реймонда Оливера Торна было официально закрыто. У него не оказалось сообщников, он не был связан с какими бы то ни было террористическими организациями. Он был сам по себе и действовал как стрелок-одиночка.