До последней капли - Андрей Ильин

Теперь Сан Саныча должны были убить. Непременно. Второй хулиган. Единственно, что могло обещать ему некоторые надежды на спасение, — мгновенная атака. Хотя бы психологическая.

— Стоять! — страшно заорал Сан Саныч. — Стоять!! Стрелять буду, — и Сан Саныч звякнул ключами, чей звук отдаленно напоминал клацанье пистолетного затвора.

Не очень напоминал. Но в подобной экстремальной ситуации никто не будет анализировать звуки. Главное, чтобы хоть чуть-чуть напоминал.

Хулиган отпрянул. Профессионально отпрянул, как будто действительно в него направили пистолет.

Не ожидая дальнейших его действий, Сан Саныч быстро отпрыгнул в сторону и побежал к ближайшей, буквально в трех шагах, подворотне.

Хулиган не стал его преследовать, он подбежал к своему лежащему без движения товарищу и приподнял его под руки.

Очень Сан Санычу не понравились его реакции. Он еще не понял чем. Но не понравились однозначно!

Подворотня. Двор. Мусорные баки. Можно было бы спрятаться в них, но они полны. Под завязку. А выгребать мусор времени нет. Вперед. Быстрее и дальше от места нападения. В следующий двор. И еще в один. Тупик. Вперед некуда. Назад нельзя.

Сан Саныч быстро зашел в первый открытый подъезд, поднялся на пятый этаж, без лифта, пешком, чтобы не шуметь им, наводя преследователя на свой след, и встал возле окна.

Тихо. Пока тихо.

Если преследователь появится во дворе, придется стучаться в двери. Авось кто-нибудь и откроет или хотя бы вызовет милицию. Если нет — уходить на чердак.

Минута.

Вторая.

Третья.

И никого!

Вот что не понравилось Сан Санычу! Вот что его насторожило еще там, где на него напали. Хулиганы так не действуют! Распаленные водкой, кровью, чувством лжетоварищества и оскорбленного (ну как же — не дали безнаказанно себя избить!) достоинства, хулиганы находят и добивают свою жертву. Если, конечно, она слабее их. Тут был именно такой случай. Древний старик не смог бы противостоять вооруженным кастетами молодым, крепким ребятам. Он был обречен на избиение.

И тем не менее они не стали его догонять. Не стали!

Более того, первое, что сделал второй хулиган, — это приблизился к своему травмированному товарищу и попытался, подняв на закорки, унести с поля боя. Эвакуировать! Убрать до прихода милиции или случайного свидетеля.

Так поступают только профессионалы. Не оставить следов им важнее, чем недоделать дело. Профессионалы никогда не нападают дважды в один и тот же отрезок времени. Если попытка не удалась — они уходят, чтобы нанести удар позже, совсем в другом месте и совсем в другое время.

Ищут, преследуют жертву, разводя при этом привлекающий всеобщее внимание шум, — только любители. Только хулиганы.

Нападавшие не были хулиганами.

Нападавшие были профессионалами.

И искали они не вообще кого-то, кто первый повстречается на их пути. Они искали Сан Саныча. Это было очевидно. Иначе они никогда бы не напали на немощного, бедного старика. Они бы выбрали более выгодную жертву.

И вообще, о каком ограблении идет речь? Оно не планировалось изначально.

«…Чтоб натуральней выглядело», — вспомнил Полковник прозвучавшую десять минут назад фразу.

«Выглядело»!

Только выглядело. То есть ограбление не было ограблением. Оно должно было только выглядеть так. Ограбление было убийством! Преднамеренным! И наверняка заказным.

Кто же мог хотеть его смерти?

Только один человек — депутат. И через него еще многие и многие другие. Но только через него.

Он встал им как кость поперек горла. Не могут они теперь, пока не удалят его, инородное для них тело, заглатывать облюбованные куски. Похудеют они от его нежеланного присутствия. Если с голоду не помрут…

Стоп! А почему только его? Почему он говорит только «его»? Это он раньше в единственном числе был. Тогда. Уже очень давно. Когда никто, кроме него, ничего не знал. Потом они были вместе. Он и его друзья. И когда были взяты заложники. И когда они громили лагерь, освобождая их. И теперь.

Почему же только его?

А кто сказал, что только его?!

Сан Саныч замер, пораженной невероятной и в то же время очевидной догадкой. Кто сказал, что речь идет об одной только его жизни? А Михась? А сбившая его возле самого дома машина?

А Толя? Его неожиданный сердечный приступ? Толя…

Неужели и Толя?

«И Толя! — сам себе ответил Сан Саныч. — И Толя тоже. Если начата чистка, то чистить будут всех. Вплоть до… до девочки Светы, которая была заложницей и видела много такого, что ей видеть не следовало».

Теперь Сан Саныч знал, что делать. Теперь он не собирался идти домой, а утром в больницу.

Теперь ему не оставалось другого выхода, как идти по следам убийц.

— Как он выглядел?

— Кто?

— Врач, который помогал Анатолию.

— А не все ли равно? Главное, что он вовремя оказался на месте. Что он спас Толю.

— Мне не все равно. Мне очень надо его найти.

— Зачем?

— Хотя бы затем, чтобы отблагодарить его за спасение друга. Вы-то, надеюсь, ему спасибо сказали?

— Нет. Не успели. Здесь такая суета началась, когда «Скорая помощь» приехала.

— Ну вот видите. Нельзя добрые дела оставлять без внимания. Он хотя бы вам адрес свой оставил?

— Нет.

— Фамилию сказал?

— Тоже нет. Неудобно как все получилось. Он помог. Переживал сильно. Сочувствовал. А мы ни имени, ни фамилии. Вы его найдете, Сан Саныч?

— Приложу все усилия. Если вы мне поможете. Если ответите на вопрос — как он выглядел.

— Обычно выглядел. Белый халат. Сумка в руках.

— Какая сумка?

— Небольшая такая. Светлая. С красным крестом.

— Почему вы запомнили именно сумку?

— Необычная она очень была. Металлическая. С кодовым замочком. Он когда открывал ее, еще цифирки там крутил. И внутри были закрывающиеся специальными крышечками отделения. Я такую никогда не видел.

— А сам он каким был? Если кроме халата.

— Нормальным. Как все врачи.

— Как все — это значит никакой. Без всяких примет и особенностей?

— Без.

— Тогда давайте так, я буду называть вам внешние характеристики, а вы говорить те, которые подходят. Высокий — низкий?

— Скорее высокий. Вот такой. Я когда с ним говорила, глаза поднимала.

— Борода — усы?