Игорь. Корень рода - Юлия Гнатюк

«Видать, все уже на праздник подались, может, в деревянном домике, срубленном специально для часто приезжающей сюда княгини Ольги, кто-то есть? – Он уже повернул к домику, когда услышал тихий плеск на берегу у небольших мостков, где была привязана лодка. – Кажется, поёт кто негромко, – отметил стременной, приближаясь к воде. На лодчонке лежала одежда, а из воды виднелась голова плывущей жены. – Да никак, это сама княгиня Ольга».

– Мать-княгиня, – подал голос стременной, выходя к мостку из-под склонившихся ив, – а где же твои охоронцы?

– Кто там? – встревожено воскликнула Ольга, но увидев знакомую стать Свена, тут же успокоилась. – Всех на праздник отпустила, и охоронцев, и девиц своих, пусть гуляют, одной побыть захотелось, надоели все.

– Непорядок это, князь гневаться будет, как узнает, – проговорил негромко отрок, но Ольга уже довольно близко подплыла к мостку и услышала его слова.

– Тут мой терем строится, и я решаю, кого отпускать, а кого нет. А ты отчего не на святках?

– Так я вот пергамент для зодчего привёз, а его нет на месте, – развёл руками Свен, держа в деснице свиток.

– Ты мне лепше полотенце подай, выходить буду, наплавалась сегодня, – повелела княгиня. И чуткий Свен отметил, как изменился её голос, какими медленными, плавными стали движения, как у кошки во время охоты. Сердце отчего-то начало колотиться, он сглотнул появившуюся вдруг слюну и оглянулся: по-прежнему никого, только он и княгиня. Стременной взял мягкий рушник с цветистой вышивкой и сделал ещё пару шагов к княгине, которая уже показалась из воды по грудь и, отворачиваясь, подал ей полотнище.

– Чего отворотился-то, или страшная я такая, ведь по вашему варяжско-нурманскому обычаю, в мовнице мужи и жёны вместе моются? – насмешливо молвила княгиня голосом, вдруг ставшим мягким, как поданое ей отроком полотенце. Юный гридень ещё раз сглотнул слюну и ответил охрипшим вдруг голосом, стараясь совладать с нахлынувшим волнением.

– Так я ж тут, в Киеве родился, к киевским порядкам и привык.

Ольга приблизилась к берегу. Вечерняя чуть коричневатая вода прикрывала её чресла и лоно, смутно угадывающиеся под поверхностью.

– Ладно, пошутила я, – молвила томно и, несколько загадочно улыбаясь, княгиня. – Ступай в дом, отнеси туда пергамент, я сейчас приду и погляжу.

– Добре, – непослушным языком произнёс стременной. Он поворотился и медленно пошёл к срубу, а перед очами всё стояла плотная стать Ольги, с которой стекали капли чистой речной воды, подсвеченные, будто драгоценные камни, закатным солнцем.

Едва стременной скрылся за дверью, Ольга вышла из воды, вытерлась и надела платье. Полотенце, пояс с подвесками и украшения остались лежать на мостках, а княгиня, поправляя волосы под головным убором, направилась к своему домику.

Не успела она взяться за ручку двери, как услышала пронзительный тонкий вопль:

– Мать княгиня! Мать княгиня!

– И откуда тебя нелёгкая принесла, Миланка, – в сердцах пробормотала Ольга и повернулась к бегущей по склону прислужнице, как всегда суетной и сверх меры подвижной. – Чего раскричалась, оглашенная? – сердито спросила она. – Я же тебя со всеми отпустила на святки.

– То-то и оно, что всех. Мы пошли на гулянье, а там оказался начальник княжеской охороны Огнеяр. Он как узрел там твоих охоронцев, да как осерчал, и немедля их обратно отправил. Так и я тоже сюда поскорее заторопилась… нельзя ведь тебя совсем одну оставлять… – тараторила, слегка задыхаясь после быстрого бега, услужливая девица.

– Да что ж такое, и искупаться толком не дадите, али я не хозяйка сама себе? – громко вопросила княгиня. – И где же твои охоронцы, не вижу их?

– Так они по дороге отправились, а я прямиком через лес, я-то тут каждую тропку ведаю, скоро и они будут, … – не переставала щебетать девица, округляя и без того большие очи.

– Ладно, растрещалась, сорока, лучше пояс мой и украшения с берега принеси, да надеть помоги, – недовольно проворчала княгиня.

Миланка помчалась к мосткам, а из домика вышел княжеский стременной.

– Я пергамент на столе оставил. Мне надо в град возвращаться, может, князю что передать? – спросил он, уже овладев собой.

– Ничего не надо передавать! – Лик княгини выражал мучительную досаду и тоску.

Свен отправился к коновязи, где его дожидался Хатаб.

Лета 6443 (935), Моравия-Чехия

– Княже, – подскочил к Олегу высокорослый дозорный из замыкавших движение отряда, – сзади кто-то торопится, летят во весь опор, с криками и гиканьем, человек десять-двенадцать, сейчас тут будут.

– Поглядим, – обронил Олег, и отряд повернулся ликами к неведомым всадникам. Вскоре из-за поворота дороги вылетел на взмыленном вороном коне с обезумевшими от горячки очами, воин с закинутым за спину щитом, в котором торчали несколько стрел. Ещё одна пропела мимо и впилась в толстый буковый ствол у дороги, задрожав тонким древком. Человек, видимо, не ожидал встретить воинов на своём пути, и натянул поводья, но конь уже был перед стоящими поперёк дороги всадниками, и только сбавил свой отчаянный бег. Олег махнул десницей, его воины разомкнули ряды, пропуская взмыленного вороного вместе с седоком, и снова сомкнулись. Выскочивший из-за того же поворота дороги десяток воинов, с азартными охотничьими криками мчавшиеся за беглецом на вороном коне, также подивились неожиданному воинскому строю на глухой дороге. Они спешно принялись осаживать разгорячённых скачкой коней и сбились в кучу, толкая друг друга.

– Именем короля Вацлава, требую освободить дорогу, потому что преследую его врага! – Воскликнул высокий черноволосый всадник в добротной броне, гордо восседая на коне и напыщенно выпятив при этом нижнюю губу. Олег что-то тихо молвил стременному, и тот передал кому-то сзади. Послышалось движение за рядами Олеговых воев, а потом один из них возник из-за поворота дороги, что спускалась в лощину, и показал руками, что на дороге больше никого нет. Олег хлопнул в ладоши, и сотня с обеих сторон обтекла всадников, заставив горстку преследователей сгрудиться в середине. В таком совершенно беспомощном положении они оглядывались по сторонам. Наступила тишина, только птицы перекликались в лесу, и гудели неутомимые насекомые, которым не было никакого дела до людских забот.

– Вы кто такие? – Снова вскричал черноволосый, но уже без былой напыщенной уверенности.

– Мы воины вольного Моравского княжества, а я его князь Колег! – веско промолвил Олег, невольно подражая манере отца. Порядком смешавшись от вдруг так круто изменившегося положения, недавние преследователи теперь растеряно молчали. – Вы находитесь на подвластной мне земле, и кто приказал совершить нападение на мой отряд? – снова грозно проговорил Олег.

– Мы не собирались на вас нападать, мы преследовали некого Стислава, врага нашего короля Вацлава… – уже оправдывающимся голосом заговорил черноволосый.