Мистер Скеффингтон - Элизабет фон Арним

без конца противно человеческой природе, и оживились, к крайнему недовольству мисс Картрайт, которая нашла оживление в высшей степени преждевременным; будь ее воля, никто из этой шайки минимум год головы бы не смел поднять.

– Что им нужно, – сказала она Мэнби, слегка изменив формулировку, – так это мужчина в доме.

«Да, именно мужчина требуется Сомсу и всем остальным, и мне самой в том числе», – добавила про себя мисс Картрайт, раздраженно тыча чернильной ручкой в промокашку. И вообще довольно ей работать у женщины. Пару ночей назад мисс Картрайт видела чудесный сон – будто над нею стоит джентльмен. О, какое она испытала облегчение! И как этот джентльмен, судя по описаниям Мэнби, был похож на мистера Скеффингтона…

– Да, леди Франсес? Чем могу быть вам полезна?

Мисс Картрайт подскочила, ибо в кабинет ни с того ни с сего вошла ее работодательница.

* * *

С недавних пор у нее появилась эта привычка – ни с того ни с сего входить в кабинет. Все потому, что ей заняться нечем, негодовала мисс Картрайт, с каждым днем преисполняясь отвращения к праздным богатым женщинам. Богатые мужчины – совсем другое дело. Богатые мужчины очень нравились мисс Картрайт: она была бы счастлива познакомиться с парой-тройкой таковых, – но женщины… ясно ведь, что ни одна женщина не нажила богатства своими трудами, что всегда обязана (и леди Франсес – наглядный тому пример) некоему безумно влюбленному джентльмену, тающему, как масло, в женских ручках. Впрочем, на сей раз леди Франсес пришла не просто так. Обычно причин для ее вторжения не было. Обычно она заходила от нечего делать, тянула время, давала неконкретные указания насчет содержания пары писем, которые мисс Картрайт следовало для нее составить, пробегала глазами распорядок визитов. В последние две недели начала еще и спрашивать, не кажется ли мисс Картрайт, что для одной хозяйки слуг слишком много; после осторожного ответа: «Но ведь и дом немаленький», – впадала в задумчивость и ничего больше не говорила. Но в этот раз леди Франсес пришла, чтобы велеть мисс Картрайт выписать чек на двадцать фунтов. Руки у мисс Картрайт слегка дрожали, когда она выдвигала ящик бюро и вынимала чековую книжку, и все потому, что ее застигли врасплох за фантазиями о мистере Скеффингтоне, хотя она и не понимала, почему не подобает фантазировать, притом когда вздумается, о том, на кого у ее работодательницы давно нет никаких прав.

– Чье имя следует вписать в чек, леди Франсес? – спросила мисс Картрайт, не дождавшись указаний.

В чек следовало вписать чье-нибудь имя. Какая польза от чека, в котором пустует соответствующая строка? И, задав этот вопрос, мисс Картрайт с удивлением отметила, что делается нетерпелива со своей хозяйкой. Фатальная привычка для того, кто намерен оставаться в доме. Но мисс Картрайт как раз не намерена. Она уйдет, как только ей подвернется местечко под началом успешного бизнесмена. Уйдет в контору, где полно возможностей.

– Ах да. Чек предназначен мисс Хислуп. Мисс Мюриэль Хислуп, – спохватилась Фанни. – Я написала ей письмо; приложите его к чеку и доставьте, пожалуйста, сегодня же.

– Конечно, леди Франсес.

– Только я не знаю адреса.

Мисс Картрайт замерла с занесенной над чеком ручкой. «Мужчина!» – взывало ее сердце.

– Мисс Хислуп живет в районе Бетнал-Грин, – сказала Фанни.

Мисс Картрайт ждала, изо всех сил стараясь не терять терпения.

– Но где конкретно, я не знаю.

Мисс Картрайт подавила импульс отложить ручку и обреченно откинуться на спинку стула.

– Я попала туда уже в темноте. Может, при дневном свете… – произнесла Фанни, потрясенная лицом и позой мисс Картрайт.

У кого она видела эту обреченную, нарочитую терпеливость? Ну конечно: у Лэнкса. А теперь и мисс Картрайт ее демонстрирует. Неужели Фанни все-таки из тех женщин, что вызывают в окружающих подобные чувства? Кошмар, если так.

Мисс Картрайт, желая подхлестнуть мысль работодательницы, которая, похоже, впала в ступор, начала расспрашивать: быть может, леди Франсес помнит какие-то ориентиры, по которым она, мисс Картрайт, с большей вероятностью отыщет мисс Мюриэль Хислуп? И Фанни, собравшись, назвала-таки ориентир. Брат мисс Хислуп, сказала она, священник в рясе; любой обитатель Бетнал-Грина должен знать, где он живет, ведь он проповедует прямо на улице, взобравшись на стул.

– Вам следует лично передать письмо и чек мисс Хислуп и дождаться ответа. Можете даже сказать ей – да, обязательно скажите, прошу вас, – что я почти не сомневаюсь насчет ее согласия.

– Конечно, леди Франсес.

– Вам лучше поехать на такси. Погодите – что у меня на сегодня, какие визиты? Возможно, вас отвезет Гриффитс…

Мисс Картрайт раскрыла блокнот и прочла:

– К обеду будут миссис Понтифридд и леди Тинтагел.

– Верно. Они сами напросились. Не представляю зачем.

– В пять приедет мистер Понтифридд.

– Верно. У него ко мне какое-то дело. Не представляю, какое.

– А вечером…

Но вечер Фанни не интересовал, поэтому слушать она не стала, заверив мисс Картрайт, что весь день проведет дома, а стало быть, автомобиль ей не нужен – то есть мисс Картрайт поедет в Бетнал-Грин с Гриффитсом, который знает дорогу по крайней мере до того места, где вещал со стула отец Хислуп. Зазвонил телефон. Мисс Картрайт сняла трубку, и у нее состоялся разговор, из которого Фанни слышала только реплики мисс Картрайт.

– Алло. Представьтесь, пожалуйста.

– Привет, пусенька.

– У аппарата – личный секретарь леди Франсес Скеффингтон.

– Значит, привет, ути-пусенька.

– Желаете говорить с леди Франсес?

– Вот умничка – догадалась.

– Желаете оставить информацию для леди Франсес?

– Как, она уже сдернула? А я-то думал застать ее в неглиже.

– Будьте любезны, назовите свое имя.

– Надеюсь, вы белая? А то меня тошнит от черных рож.

– Рож? – опешила мисс Картрайт.

– Рож? – повторила Фанни. – Не знаю никого по фамилии Рож. Француз, что ли? Дайте отбой, мисс Картрайт.

Мисс Картрайт вспыхнула, повесила трубку и вернулась к списку визитов.

– А вечером…

Однако звонил не кто иной, как сэр Эдвард Монтморенси, рыцарь-командор ордена Святых Михаила и Георгия[33] – тот самый, что хронологически следовал сразу за Кондерлеем и очаровал Фанни прекрасной наружностью и отсутствием пиетета ко всему и вся. Лишь нынче утром сэр Эдвард вернулся со знойного тихоокеанского острова, где служил генерал-губернатором, и дать отбой такому человеку, как он, было не так-то просто.

На этом знойном острове, а заодно и на целом ряде других не менее знойных островов, сэр Эдвард Монтморенси много лет успешно и весело командовал бесчисленными чернокожими. Весело – потому что, вопреки природной антипатии к чернокожим, имел ценное свойство нрава находить плюсы в любой ситуации; по сути своей он сам был