На острие удара - Михаил Михеев

– Одесса? – на удачу спросила она.

– Ну, таки да. Когда селюки начали устраивать погромы, а русские отказались нас защищать, уехал.

Все ясно. Стало быть, не так давно и перебрался. Лет ему немного, пожалуй, они с Диной ровесники. Вот и осталась по гонору Одесса, по воспитанию Жмеринка, а по реальному мировосприятию и вовсе не пойми себе кто. Впрочем, не ее это дело.

– Хорошо, когда будет машина?

– Я вызову. Думаю, в течение пары часов…

– Что-о?

Начальственный рык вышел неплохим, но на парнишку впечатления не произвел. Видать, расслабился он тут. Более того, он еще и ответить осмелился, да так, что у привыкшей к определенному стилю работы израильских спецслужб Дины глаза на лоб полезли.

– А ша ви хотите? Здесь вам не родина, а фронтир. Я и так замотался. И какая благодарность? Да никакой.

– И чем же вы так перенапряглись? – яду в голосе Дины хватило бы на десятерых, но Алекса смутить было сложно. Одесская наследственность, они там все наглые.

– Всем и сразу, красавица. Ой, таки еще мне неизвестно сколько заниматься тем, что делать всем хорошо за чужой счет. Уж поверьте, как говорила моя бабушка…

Что уж там выдумывала старушка, Дина так и не узнала. Зато вдруг проснулась язвительность в напарнике. Причем на этот раз он отказался от своей обычной, простонародно-грубоватой манеры и заход сделал издалека.

– Не переживайте, майор, – звание упомянуто было явно с умыслом, дабы прокачать ситуацию. И, судя по тому, как дернулся Алекс, для него достаточно высокий ранг гостьи оказался неприятным сюрпризом. Как-никак, майор разведки может и карьеру попортить, если ему что-то не понравится. – Зато мы теперь точно знаем, что наш новый друг не работает на русских.

– Почему же? – вопрос был задан частично для того, чтобы подыграть товарищу, а частично из любопытства. Дине самой вдруг стали интересны прихотливые изгибы мыслей поляка.

– Ну, так все ведь ясно. Русские – они ведь большевики. Даже когда не совсем русские и совсем не коммунисты – все равно большевики, – шутовски развел руками Полански. При его росте это получилось очень впечатляюще, и неудачно (а может, наоборот, весьма удачно) стоявшему Алексу пришлось отпрыгнуть, чтобы невзначай не получить по морде от богатырского размаха. – А как известно, из всех религий большевики больше всего не любили иудаизм.

– С чего ты взял?

– Сама посуди: субботник явно же придумали назло иудеям. Мало того, что в этот день нужно работать, так ещё и бесплатно. Я это к тому, что сейчас не суббота, а еще очень даже среда, но этот поц работать уже не хочет, – и, повернувшись к Алексу, рявкнул: – За машиной метнулся, живо! И если через пять минут не будет транспорта… Нормального транспорта, а не телеги с колесами, я тебя законопачу полевые сортиры пересчитывать. Бегом!

Подействовало. То ли внушающий уважение тон, то ли тот факт, что Полански залепил-таки ему в ухо. Не сильно, а так, чтоб проникся. Гоц исчез так быстро, словно к его ягодицам прикрепили по ракете. К каждой булке. Дина задумчиво поглядела ему вслед и спросила:

– Слушай, а где ты так гонять их всех научился?

– В армии. Еще в той, польской.

– Это когда на аэродроме гайки крутил?

– Ну…

– В каком ты звании хоть был? А то, кладезь талантов, сдается мне, что совсем даже не рядовым.

Полански едва заметно поморщился. Так, словно ему наступили на больную мозоль. Вздохнул:

– Капитан. Вернее, дали капитана, когда в отставку выперли.

– А…

– За что? Набил морду сыну одной крупной шишки. Папаша, когда я его вместо извинений послал далеко и надолго, позвонил на самый верх. В общем, те, кто со мной служил, знали, что я прав, но сделать ничего не могли. Только подсластить пилюлю – дать возможность уйти самому и с присвоением следующего чина.

Увы, дальнейшему содержательному разговору о бурной молодости напарника помешало возвращение Гоца, который, впечатленный командным рыком, задачу выполнил и даже перевыполнил. Машину, во всяком случае, раздобыл. Китайскую, правда, но зато большую и, главное, на ходу. Во всяком случае, до места базирования она их довезла без каких-либо проблем. И предоставленный коттедж оказался вполне приемлемого вида и содержания, так что и разместились, и пришли в себя после долгой и нудной дороги.

Их куратор появился вечером. Был он, в отличие от своего коллеги (и шефа, но об этом Дине теоретически знать было не положено), оставшегося в Израиле, счастливым обладателем внешности разведчика-профессионала. Мимо такого на улице пройдешь – и не вспомнишь, что вообще человек был. Кругом усредненный экземпляр. Единственное, что выбивалось из образа – глаза, очень уж внимательно они смотрели. Хотя, наверное, это именно здесь и сейчас, когда он не маскировал свой интерес.

Посмотреть, кстати, было на что – вошел-то он без стука и наткнулся прямиком на Дину, которая только выбралась из душа. В третий раз за день, к слову – после этого долбаного перелета ощущения, что она потная и грязная, упорно не оставляли девушку. Учитывая, что она была в одном халате, между прочим, не особенно и длинном, зрелище стоило риска и последующих неудобств. Потому как в довесок к увиденному куратор кое-что почувствовал. Если конкретно, тяжелую руку, сдавившую сзади шею, и ствол пистолета, больно упершегося в спину аккурат напротив правой почки.

– Руки вверх. Не орать. И только дай мне повод…

Ни на децибел не повышая голоса было сказано, очень спокойным тоном… Тем не менее желания спорить не возникало совершенно. Полански не только умел двигаться практически бесшумно, но и в разговоре быть крайне убедительным. Брутального вида «Глок» визитера моментально перекочевал в его карман, и Дина могла поклясться, что отдавать оружие владельцу тот не собирается ни под каким соусом. Традиция, чего уж там. Грабить евреев – это ведь так по-польски… Даже если сам грабитель тоже еврей.

– Однако же теперь я понимаю, чем вы так впечатлили беднягу Алекса, – усмехнулся куратор после того, как недоразумение благополучно разрешилось и он устроился в кресле. Пистолет ему, правда, не вернули, но он, похоже, решил деликатно закрыть глаза на утрату казенного имущества. Кресла, стоит признать, были на редкость неудобными. Почему? А бог их знает. Вроде бы все как положено, и в то же время задница чувствует – не то. Может, потому, что делали китайцы, ориентирующиеся на свои, не самые правильные для белого человека пропорции. А может, просто обставляли коттеджи (их тут, к слову, была целая улица) по бюджетному варианту, а дешевка – она и есть дешевка. Однако разведчик ухитрился сидеть так, словно лучшего места ему в жизни не попадалось. Опыт не пропьешь – у Дины так не получалось, а Полански и вовсе предпочел оккупировать диван. Ему в кресле было откровенно тесно.

– А что, мальчик расстроился?

– Да, майор, он выглядел… именно расстроенным. И написал на вашего… коллегу аж три рапорта.