Кольцо Кощея - Михаил Михайлов

– Так ты маг? – обратился он ко мне, когда я подошел и уже открыл рот, собираясь говорить о вылазке.

– Кхм… – Я сбился с мысли, но все же решил ответить в первую очередь на вопрос коменданта. – Нет, не маг… Точнее, не очень сильный, так, несколько фокусов знаю… Да, я тут решил побыстрее покинуть город, можно это ускорить?

– Не маг? – приподнял брови воитель и с большим недоверием посмотрел на творение моего ума. – Ну, ладно тогда. А насчет вылазки… что ж, можно устроить, только надо подготовить ворота – завалены они.

– А проводника дадите? – попросил я. – А то совсем не ориентируюсь у вас в городе.

– Сам покажу, – улыбнулся комендант и жестом пригласил следовать за собою. – Заодно и ускорю расчистку ворот.

– Айн момент! – заторопился я обратно к избушке, даже не подумав, что моя фраза может быть не понята. Торопливо проговорил обязательную фразу (эх, надо же мне было при сдабривании этого девайса родной землицей думать о стандартных, так сказать, сказочных кодах активации) и забрался внутрь.

– Что теперь? – немедленно в два голоса накинулись на меня мои товарищи.

– А теперь не спеша поедем, – ответил я и скороговоркой произнес: – Избушка, следуй за комендантом.

И едва удержался на ногах, когда изба резко тронулась с места. Позади послышался негромкий писк девушки – для нее движение оказалось неожиданным, и на ногах устоять не получилось. Очень удачно подвернулся Топтыгин, на которого Марьюшка с размаху приземлилась (вернее было бы – пришкурилась). Не сказать, что тому это понравилось, но, смерив взглядом плюхнувшегося богатыря в доспехе и скосив глаза на Марьюшку, косолапый наверняка признал, что могло быть и хуже.

Избушка к этому времени сумела взять ровный ход, а немалый вес помогал ей избегать потряхивания на кочках и ямках. Чуть хуже пришлось на мостовой – тяжелые колеса из крепкого дуба вдавливали камни в землю, а некоторые, наоборот, выворачивали за собою. М-да, чувствую, что еще не раз в ближайшие дни будут у нашей троицы краснеть уши и появляться икота, пока местные жители не наведут порядок за нами. А может быть, и не будет ничего такого: проблемы осады быстро помогут все это позабыть.

Уже перед самыми воротами из-за угла, потревоженные шумом, вылетели полдюжины собак. Залившись брехливым лаем в первые секунды, они быстро замолчали, и надо было видеть их округлившиеся от изумления глаза. Видеть передвигающиеся на колесах дома им еще не приходилось, и понятно, что подобное зрелище стало для них шоком. А тут еще раздраженный Топтыгин окончательно вышел из себя при звуках лая. Высунув голову в ближайшее к дворовым сторожевым окошко, он зло проревел, наверное, свое, медвежье, ругательство.

Здоровенный медведь в окне сумасшедшего дома (а нормальный по мостовой передвигаться не будет) стал последней каплей в чаше собачьего расстройства. С воем и визгом, поджав хвосты, дворняги рванули во все стороны. Довольный Топтыгин рыкнул им вслед еще пару раз и вернулся обратно на свое место возле печки. Сняв часть внутреннего напряжения, он уже более спокойно смотрел на положение – раз ничего нельзя сделать, то пора расслабляться и получать удовольствие. С ним рядом пристроилась Марьюшка, которая, выбирая между жесткой и неустойчивой лавкой и мягким и пушистым боком медведя, отдала предпочтение последнему. Впрочем, тот на это нимало не обиделся – должно быть, уже привык.

– Ищи в жизни только плюсы, – подмигнул я бурому лежебоке, – лапы целее будут.

«Угу, – отвечали мне глаза косолапого, – вот только рядом с тобою можно головы лишиться при целых лапах. Причем не только в переносном смысле, но и в прямом. Или наоборот».

Решив не зацикливаться на чересчур умном медведе, я обернулся к крошечному оконцу рядом с дверью – надо было смотреть вперед на дорогу.

– Стоп машина! – скомандовал я парой минут позже, когда показались городские ворота.

Возле них царили суета и толкотня: ополченцы и солдаты гарнизона с тихой перебранкой растаскивали закрывавший выход завал из бревен, камней и корзин с землею. При этом еще с огромным интересом косились на нас, отчего работа, естественно, тормозилась. Это любопытство не прошло мимо коменданта, и он выразил свое к нему отношение, причем настолько витиевато, что я несколько раз со смущением поглядывал на Марьюшку, краснея за слишком эмоционального воителя. Конкретно, за те самые витиеватые выражения, какие не всегда можно услышать и от грубых матросов.

Через полчаса комендант подошел к избушке и указал на расчищенный проход:

– Все готово, можешь выдвигаться – ворота уже открывают.

– Спасибо вам огромное! – Из-за моего плеча выглянула Марьюшка и улыбнулась коменданту, отчего у того сразу разгладилось лицо. – Без вашей помощи ничего бы не получилось.

– Да ладно, – отмахнулся тот, – чего там! Совсем немного и помог, вы больше сами справились… Все, езжайте быстрее, а то как бы вороги к воротам не ринулись.

Упрашивать меня не было нужды, и уже через минуту мы перемахнули через мост, просевший и заскрипевший под колесами избы.

– Ну, избушка, – бегло осмотрев лагерь противника, проговорил я, с каждым словом повышая голос, – аллюр три креста. В атаку-у!

Из-под колес во все стороны брызнули клочья дерна и земли. Уже наученный первый раз, я цепко держался за оконный косяк. А вот Илюха подготовиться не успел и опять загремел своими доспехами по полу. Бросив быстрый взгляд за спину и убедившись, что с парнем все в порядке (в первую очередь, честно говоря, я смотрел на Марьюшку, чтобы с той ничего не случилось), я вернулся к своим обязанностям впередсмотрящего.

Избушка успела за минуту набрать неплохой ход и теперь летела со скоростью километров под сорок, направляясь на позиции осадных орудий. Те триста – четыреста метров, что разделяли баллисты-катапульты и стены города, мы проскочили очень быстро. Плетеные толстые щиты, защищавшие обслугу осадных машин от стрел обороняющихся, разлетелись во все стороны. А следом наступила очередь и самих устройств.

– Дави их, избушка, гусеницами дави, – в азарте кричал я.

В душе что-то шевельнулось, необъяснимое простыми словами. Наверное, нечто похожее чувствовали мои деды, сидевшие за рычагами «тридцатьчетверок», когда их гусеницы подминали вражеские расчеты вместе с пушками. – Эх, всю жизнь мечтал о чем-то таком, вот только танкистом так и не смог стать!.. Это, ребята, мысли вслух, потом поясню.

Последние слова были обращены, разумеется, к моим спутникам, для которых мои вопли остались за гранью понимания, если судить по их удивленным и вопросительным лицам. А секундами спустя под избушкой хрустнула первая баллиста.

Обслуга осадных машин прыснула во все стороны, оставив свою матчасть беззащитной. Круша очередную баллисту, я с удовольствием жмурился, словно кот, поедающий пойманную мышь. Вот это приключение так приключение!

Вернулся я к реальности перед огромной конструкцией, метров восемь в высоту и с длиннющим коромыслом. На одном конце коромысла располагался противовес из корзины с крупными булыжниками, а на другом – кожаный ковш в метр диаметром, не меньше. Из этого ковша выглядывал уродливый карлик, напомнивший мне свиту Тяпы. Гоблин вроде как… Интересно, откуда он тут взялся, если его сородичи находятся с другой стороны города? Мне еще троллей не хватало повстречать.