История Икс - А. Дж. Моллой

Мужчина в маске закончил свое дело. Он извлекает член из Франсуазы, и к ней тут же спешат прислужницы. Помогают девушке подняться на ноги. На лице француженки застыло замешательство. Она отворачивается, сжимает руки в кулаки. И это лишь первый ритуал катабазиса?

Франсуаза дрожит всем телом, краснеет. Даниэль спускается с каменного подиума, обнимает свою возлюбленную и уводит ее в темноту.

— Ты! — Мужчина с серебряным колоколом указывает на меня.

Нет уж, я этого делать не буду. Однако мне придется, чтобы остаться с Марком. Но я не могу. Смотрю в сторону Марка, он опускает глаза и качает головой. Пару секунд разглядывает ботинки, а затем бросает на меня мимолетный взгляд.

— Ты по-прежнему можешь остановиться, — шепчет он. — Сейчас последний шанс, чтобы остановиться. — И снова отводит взгляд.

— Я не могу остановиться, — отвечаю я. — Не могу потерять тебя. Я тебя люблю.

Совершенно потрясенная, смущенная, но настроенная решительно, я подчиняюсь указаниям Мастера мистерий. Иду вниз по каменным ступенькам, прохожу вдоль камеры к дальней стене. Звонит колокол. Меня спрашивают, согласна ли я подчиниться.

— Согласна, — отвечаю я.

— На колени, — приказывает мне мужчина.

Я опускаюсь на пол перед стеной с фреской. Смотрю на древнего солдата, убивающего древнего быка. На извержение древней, некогда алой крови, потускневшей со временем и ставшей пурпурной. Звонит колокол.

— Повернись и ляг.

Сжимаю ладони в кулаки. Каждая клеточка моей души кричит не делать этого. Нет, нет! Нет! Не подчиняйся! Не делай этого! Беги прочь! Это НЕПРАВИЛЬНО!

Но мистерии странным образом воздействуют на меня, поэтому я покорно поворачиваюсь и ложусь. Снова звон колокола.

— Задери платье.

Теперь я лежу на ковре. Поднимаю платье. Конечно же, трусиков под ним нет. Прислужницы собрались у моих ног, пытаясь возбудить меня. Самыми искусными способами. Среди дыма и теней пытаюсь отыскать лицо Марка, но он отвернулся. Отвернулся!

Из темноты, озаренной языками пламени, выходит другой мужчина, помоложе. Ему лет двадцать. На подбородке у него небольшой уродливый шрам. Это все, что открыто мне. Мужчина также в маске.

Его член наготове. Этот мужчина собирается овладеть мною. Закрываю глаза и готовлюсь к тому, что сейчас меня используют. Да, используют, поработят, изнасилуют. Ведь это против моей воли, даже несмотря на то что я подчинилась.

— Cornuti![88]

Я открываю глаза.

Марк.

Это же Марк!

Что?

Он стоит внизу камеры с небольшим сверкающим ножом в руках. Но откуда взялось оружие? Марк хватает мужчину со шрамом за шею и приставляет ему к горлу лезвие.

— Нет! — горячо протестует глава ритуала, мужчина с серебряным колоколом. — Нет! Ты не можешь остановить мистерии! Ты должен поделиться этой женщиной. Ты знаешь правила и знаешь цену непослушания, — по-итальянски говорит он.

— Катитесь к черту! — по-английски отвечает Марк. Затем кричит мне: — Икс, вставай! Иди сюда!

Я вскакиваю на ноги и опускаю платье, прикрываясь. Подбегаю к любимому. Он по-прежнему держит нож у горла юноши, выглядит тот испуганно. Будто действительно верит, что Марк сможет хладнокровно зарезать его. Так же, как убил Мясника в Плати.

Мастер мистерий по-прежнему протестует по-итальянски. Но говорит он очень медленно, каждое слово пропитано угрозой. Я все понимаю.

— Роскаррик, capos придут за тобой. Такова пятая мистерия. Неважно, что именно ты привел эту женщину. Если нарушишь правила, то подпишешь себе смертный приговор.

— Значит, так тому и быть, — говорит Марк и отпускает юношу.

Тот, шатаясь и держась за горло, отходит в сторону.

Марк хватает меня за руку:

— Бежим!

Мы бежим. Марк выталкивает меня из камеры Митры в узкий коридор, но на этот раз мы поворачиваем налево, избирая другой маршрут. Я оборачиваюсь лишь на мгновение. Позади нас раздаются громкие голоса, в уныло-голубом свете мелькают фигуры — и все это воплощено в угасающем, преследующем нас хоровом пении.

— Сюда!

Коридор петляет из стороны в сторону, затем сужается, становится настолько тесным, что каменные стены чуть ли не сдавливают грудную клетку. Мне страшно, я задыхаюсь. Но мы все-таки проскальзываем дальше, туда, где коридор расширяется. Мы быстро мчимся вдоль кирпичных стен, пока не выбегаем еще к одному огромному греческому резервуару.

Марк поворачивается и светит фонариком своего мобильника на каменную стену. Там привинчена металлическая лестница.

— Возможно, ее установили во время войны — здесь было бомбоубежище. А значит, эта лестница куда-то ведет, она просто обязана вести на поверхность.

— Будем подниматься по ней?

— Да.

Смотрю на заржавелые металлические перекладины. Я в мини-платье и на шпильках.

— Дай мне свои туфли, — говорит Марк.

Я скидываю обувь и передаю ему. Он забрасывает их на дно резервуара. Подбегаем к низу лестницы. Марк карабкается первым, довольно ловко, я следую за ним, хватаясь за перекладины. Мы медленно поднимаемся наверх. Острые лохмотья ржавчины ранят мои босые ступни. Ветхая металлическая лестница зловеще скулит под нашим весом. Я не осмеливаюсь взглянуть вниз — двадцать метров, тридцать, пятьдесят. Если лестница сломается, мы упадем и погибнем, разобьемся о древнегреческие каменные плиты.

— Держись! — Марк подает мне руку.

— Я в порядке! — отмахиваюсь я.

Он отворачивается и продолжает путь. Через несколько мучительных минут любимый добирается до верха, где находится что-то наподобие выступа. Марк кладет телефон на пол и в темноте тянется ко мне. На этот раз я принимаю помощь, и мой лорд вытаскивает меня на ровную поверхность. Я тяжело дышу, силы на исходе.

Марк поднимает мобильник и светит фонариком по сторонам. В темноту уходит еще один туннель, беря начало от резервуара и уводя к другим туннелям. Вдалеке маячат огоньки. Мы довольно близко к поверхности, к улицам города, что раскинулся над нами. Свет может идти от сточных канав или люков.

Слышу внизу эхо голосов.

— Это они?

— Поторопимся, carrisima.

Марк проходит вперед несколько метров и указывает наверх. Сквозь щели деревянного подвального люка струится свет. Вырезанные из камня ступеньки ведут к двери. Марк забирается по ним и плечом пытается выбить люк. Тот не поддается. Шум внизу становится громче. Марк делает еще попытку.

— Быстрее!

Эхо голосов нарастает. До нас доносится разъяренная итальянская речь. Марк присаживается на корточки и делает глубокий вдох. Затем снова толкает люк, тот распахивается настежь. Нас ослепляет яркий свет.