Цивилизации Древнего Востока - Сабатино Москати

Доминирующая черта проповедей пророков – заявление о том, что наказание Господне есть логическое следствие греха. Из множества примеров мы можем выбрать одно из деяний одного из малых пророков, Софонии:

Однако существенно, что даже во время существования царства израильского пророки в своей религиозной мысли идут дальше простого заявления о грядущих бедах. Когда Израиль будет наказан, объявляли они, когда он искупит свою вину, он вновь поднимется, и вернется золотой век. Обещание золотого века находит конкретное выражение в концепции Мессии, побега от корня Иессеева, – другими словами, из рода Давидова.

Мессианство добавляет религиозной мысли израильтян дополнительное отличие от окружающего мира. Ни один другой народ Древнего Востока не оставил нам ничего похожего на эту картину будущего. Наоборот, везде в мыслях о будущем доминирует трагедия неминуемой смерти. Нельзя сказать, что в Израиле, как в Египте, эта трагедия побеждена всеобщей и абсолютной верой в будущую жизнь; хотя в Библии можно обнаружить упоминания о загробном мире (шеол), но очень общие и ограниченные, и нигде четко не говорится, что в будущей жизни человек получит воздаяние за поведение в жизни нынешней. Вместо этого пророки утверждают, что срок очищения наступит в пределах истории избранного народа, – хотя и в конце этой истории. Кроме того, – и это существенно, – катарсис станет результатом морального очищения. Такие представления характерны в этическом плане для израильского мышления.

С другой стороны, моральная оценка распространяется и назад во времени, до самого начала времен: в библейском рассказе о Сотворении мира и человека ясно просматривается вера в золотой век, где страдание и смерть проявляются как следствие греха. Месопотамские народы тоже описывали примитивный золотой век и говорили о том, что у человека была тогда возможность избегнуть смерти; но они никогда не связывали потерю такой возможности с виной или грехом. Следовательно, для них главным был непосредственный факт смерти, а не его причины, – или, по крайней мере, не причины, которые подразумевали бы ответственность.

Конец государства не означал конец пророческого движения. Однако пророки, естественно, перестали предрекать катастрофу, – ведь она уже произошла. И вот парадокс, характерный для израильской исторической концепции: те, кто прежде предрекал катастрофу, становятся вестниками хороших новостей и глашатаями возрождения. В качестве примера мы приведем описание возрождения, лучшее, возможно, с литературной точки зрения, – видение Иезекииля об оживлении сухих костей:

Однако у Иезекииля мы находим не только пророческое видение, но и описание процедуры, ибо назначенное время уже близко и надо обязательно объяснить, что делать, как воздвигнуть новый храм, как реорганизовать богослужение и священничество. Так в проповедях Иезекииля соединяются два элемента Древнего Израиля: пророческий идеал и священнический закон. Реорганизация и кодификация этого закона происходит в период вавилонского пленения. Устанавливается канон священных книг. Ветхий Завет начинает принимать тот облик, который мы знаем теперь.

С возвращением из вавилонского пленения священство занимает господствующее положение в обществе. Вообще, общество надо строить заново и скреплять новыми узами, тем более крепкими, что цементирующее действие государства теперь отсутствует. В результате ведущей роли священства национализм народа утверждается за счет всеобщности Бога.

Тем не менее, какие бы превратности ни уготовала дальнейшая судьба, Израиль уже внес свой вклад в дело развития человечества. В мире, где природа обожествляется, боги очеловечиваются, а их дела облекаются в одежду мифа, Израиль сумел отделить Божественное от природного и человеческого и подняться выше мифов. Некоторые специалисты утверждают, что это лишь внешнее превосходство, ведь Израиль создал собственный миф – миф о Боге, который является народу и заключает с ним Завет; эти авторы заявляют, что только грекам удалось силой интеллекта уйти от мифологии. Но, возможно, в этом суждении скрывается некоторое непонимание. Действительно, греки в интеллектуальной сфере сумели подняться выше мифа; но евреи поднялись выше его в религиозной сфере. И было бы трудно доказать, что это менее значительное и важное достижение в истории человечества.