А может, это просто мираж… Моя исповедь - Наталия Валерьевна Гулькина

и заплакала из-за того, что с ней произошло. Оказалось, что на нее напали у подъезда, когда она возвращалась домой. Ее явно поджидали.

Хорошо хоть телефон у нее остался в пальто, она позвонила папе, который вышел и забрал ее домой. Когда мы с Реутовым приехали, я зарыдала вместе с ней, мне ее было очень жалко. Успокоившись, я поняла, что это были люди конкурирующей с нами стороны, потому что никому другому это было не нужно. Ее специально ждали у подъезда, зная, что она скоро приедет домой, напали и избили, конечно же, с целью запугать ее. Рита рассказывала, что когда она упала, ее несколько раз ударили ногой по лицу. Это был устрашающий акт: не лезьте, мол, девки, не в свои сани, мол, что ты выперлась на сцену? Тебя не было столько времени, вот и сиди, не высовывайся!

— Вот видишь, — сказала она мне, — я же говорила тебе, что они не дадут нам работать!

— Так, давай вызовем милицию, дадим показания, и их посадят! — сказала я ей. Но она очень испугалась и наотрез отказалась привлекать милицию.

Мы с Сережей Реутовым сразу повезли ее в травмпункт, чтобы узнать, насколько серьезные ушибы она получила. У нее, слава богу, ничего не было повреждено. Но, раз произошла такая история, Сергей сказал, что надо сообщить журналистам сенсацию: мол, сразу после презентации на певицу было совершенно нападение с ограблением. Реутов дал врачам сто долларов, и те написали диагноз: «Сотрясение мозга и многочисленные ушибы лица и тела». Рите мы об этом не сказали, она была уверена, что у нее и правда сотрясение мозга, хотя у нее были только ушибы. Я сказала ей: «Раз ты не хочешь привлекать милицию, давай огласим все прессе!» Она была не против. Рита за считанные дни получила большую известность. От телевизионщиков и прессы не было отбоя. Наши конкуренты явно не ожидали, что благодаря им ее имя зазвучит на всех новостных каналах.

Время 80-х возвращалось

После нападения я позвонила Сергею Лаврову:

— У нас произошла неприятность. На Риту напали, избили. Нам не очень комфортно оставаться одним. Нам нужен директор. Может быть, ты пойдешь к нам?

— У вас же есть директор.

— У нас есть Алексей, но он занимается только гастролями. А нам нужен человек, который будет решать все остальные вопросы, потому что здесь явно идет запугивание.

— Я попробую выяснить. Чуть позже наберу, — произнес Сергей и положил трубку. Через час перезвонил и сказал: — Не пойман — не вор, но скорее всего, твои предположения верны.

Через день я возвращаюсь домой и вижу подозрительную компанию людей, которая сидит у моего подъезда. Когда я стала подходить ближе, они моментально затихли. Я испугалась и поняла, что ждут меня, развернулась и дала деру. Забежала за дом, а в этот момент как раз Реутов ехал на машине скорой помощи. Я ему сигнализирую, он останавливается и спрашивает:

— Что случилось?

— Там кто-то сидит у подъезда, я их не знаю. Мне кажется, ждут меня, — испуганно отвечаю я.

— Садись в машину, — сказал Сергей, — поедем посмотрим.

Мы на машине подъезжаем к дому и останавливаемся. Сидящие у подъезда смотрят на нас, а мы на них. Реутов достал телефон и набрал «02»:

— Милиция, здесь какие-то подозрительные люди у подъезда, — говорит он громко, чтобы они слышали.

Они смотрят на нас, абсолютно не реагируют, тихо разговаривают между собой.

— Да, хорошо, понял вас, — ответил Сергей кому-то в трубку, и мы стали отъезжать. Мы объехали несколько домов вокруг в ожидании подмоги. Ровно через пять минут, когда мы вернулись к своему подъезду, там уже никого не было. Реутов тогда сказал:

— Сто пудов, ждали тебя, решили по тебе пройтись.

Эта история нас сильно напугала, и я снова позвонила Лаврову и сказала, что нам обязательно нужен человек, который будет нас прикрывать. Лавров хорошо знает Литягина и Букреева. Он может с ними поговорить, выяснить, зачем они это делают, чего этим хотят добиться.

Сначала певица вообще ничего не хотела слышать о директоре:

— Зачем он нам нужен? Какой-то директор, я его знать не знаю. Ну и что, что ты с ним десять лет назад работала. У нас есть Алексей, и нам больше никто не нужен. У нас и так все будет замечательно.

— Не кипятись, директор нам нужен, безопасность превыше всего, — сказала я.

Предложение стать директором было принято, мы стали работать вместе и готовить концертную программу.

Через какое-то время Рита сказала:

— Знаешь, Наташа, мы с тобой смотримся, как две мамы, рядом с девочками из твоего балета. Это не пойдет. Нам нужны парни.

Стали искать парней. Я позвала двоих, которые у меня танцевали в группе «Звезды».

А тут еще позвонили организаторы «Дискотеки 80-х»:

— Наташа, выступишь с песней «Айвенго»?

— Вы знаете, я сейчас с Маргаритой Суханкиной работаю. Вы не будете против, если она вместе со мной выйдет на сцену и мы дуэтом споем мою песню?

— Если ты сама не против, то нам не принципиально, выходите, пойте вместе.

Лавров предложил выпустить на сцену рыцарей. Он через Интернет нашел людей, которые носят доспехи и устраивают рыцарские турниры. У нас на сцене была очень красивая постановка. Ребята вышли в этих доспехах, с разноцветными флагами, двое из них на середине песни начали по-настоящему сражаться на мечах, от которых в разные стороны летели искры. Рита в Большом театре взяла две накидки без рукавов, мы сначала пели в них, а перед припевом развязали, скинули и остались в своих нарядах. Номер имел ошеломляющий успех.

Мне никогда не было жалко делиться своим репертуаром. Раз у нас нет другой возможности, значит, нужно использовать мои песни. В те же декабрьские дни 2004 года в спорткомплексе «Олимпийский» был объявлен концерт, посвященный 18-летию «Миража». Лавров созвонился с Литягиным и Букреевым и объяснил, что Гулькина и Суханкина должны быть в праздничной программе, потому что они — главные голоса проекта, так сложилось исторически, хотим мы этого или нет. У тех было свое мнение по этому поводу, они собрали всех, кого только можно, там была сборная солянка, и все исполняли песни «Миража». Мы же с Ритой даже в афишах не были указаны. Но когда Лавров вышел с ними на переговоры, они сказали: «Ладно, хорошо. Пусть приезжают». Мы приехали в «Олимпийский». И тогда же между нами опять возникли разногласия по поводу того, как одеться для сцены. Я была в белом джинсовом костюме в стразах, короткой юбке, серебристых сапогах-ботфортах, которые тоже были