Канонерка 658. Боевые операции малых кораблей Британии на Средиземноморье и Адриатике - Леонард Рейнолдс

На «Эггесфорд» прибыло двадцать пять маленьких югославов, и моряки позаботились, чтобы дети прекрасно провели время. В кают-компании их встретила тетушка Салли, на верхней палубе непрерывно шли представления, кабестан превратили в карусель, а в столовой команды было приготовлено грандиозное угощение. Добродушный старшина оделся Дедом Морозом и раздал всем подарки, а в заключение состоялось главное шоу. Артиллерийский офицер пожертвовал своими старыми запасами сигнальных ракет, и был устроен грандиозный фейерверк. Дети покинули корабль в полном восторге и нагруженные гостинцами. Так английские моряки в очередной раз доказали, что обладают самыми универсальными талантами. За что ни возьмутся – все получается.

Когда мы в конце концов получили возможность отойти от «Эггесфорда», мне показалось, что мы провели рядом не пять дней, а целую вечность. Это было совсем неплохо, но теперь следовало вернуться к работе.

Морган Джайлс запланировал довольно опасное мероприятие – патрулирование в проливе Планински. Этот пролив в своей самой широкой части не превышал пяти миль, а в основном имел ширину около двух миль и тянулся вдоль побережья материка, укрытый с мористой стороны длинными островами. По проливу проходили основные пути подвоза противника, по которым снабжалась всем необходимым медленно отступающая немецкая армия.

Острова тянулись почти непрерывной грядой, причем в некоторых местах преграда была двойной, а то и тройной. В промежутках между ними имелись минные поля, а для надежности на берегу стояли сильные артиллерийские батареи. По плану мы должны были проникнуть в пролив через один из проходов, где мины, как считалось, установлены глубоко и где по донесениям разведки береговые батареи пока не были укомплектованы.

Мы изучили этот самый Сенский проход на карте. Он имел ширину около полумили и был покрыт красной штриховкой. Красным цветом обозначались минные поля, но нас заверили, что мины стоят очень глубоко. Если бы мы успешно миновали проход, то перед нами бы открылись гигантские возможности. Судя по всему, противник в проливе чувствовал себя спокойно, считая, что проникнуть туда невозможно. Положа руку на сердце, признаюсь, что многие из нас тоже так считали. Поэтому, если предприятие удастся, эффект должен оказаться потрясающим.

Итак, мы начали готовиться к походу. Прежде всего следовало запастись топливом. Мы отправились в Мулат-Коув и обнаружили там на причале 40-галлонные бочки с 100-октановым бензином без присмотра.

Это патрулирование оказалось самым напряженным из всех, которые нам приходилось выполнять. Обычно на пути к району патрулирования и обратно обстановка бывала вполне мирной и команда могла немного расслабиться. Здесь же путь до района патрулирования пролегал по вражеским водам и острова с обеих сторон находились в руках немцев. В любой момент мог появиться немецкий корабль. Поэтому с первого момента мы постоянно находились в состоянии боевой готовности, нервы были напряжены до предела. Путь до Сенского прохода занял 4 часа. Мы не имели возможности воспользоваться преимуществами высокой скорости, потому что соблюдали тишину, то есть двигались на низких оборотах. Мы проскользнули между Олибом и Силбой, миновали остров Трестенико и вышли на завершающий отрезок пути, ведущий к Сенскому проходу.

Все находились на местах. Корни просемафорил «R» в сторону кормы, и скорость была еще более снижена – дальше мы передвигались ползком. Ночь была очень темной, и существовала вероятность проскользнуть незамеченными, конечно, если очень повезет. Если же нас заметят, суда противника не пойдут по проливу, а нам придется очень постараться, чтобы выбраться целыми.

Я посмотрел на парней, стоявших на мостике. Все напряженно вглядывались в темноту, изучая очертания берега по обе стороны от нас. Никто не произносил ни слова. Корни навел бинокль на маяк по правому борту, а Тони – на низкий берег слева. Орудия были готовы и развернуты – часть в сторону левого, часть в сторону правого берега. Если нас обнаружат и начнется перестрелка, чем быстрее наши орудия заставят замолчать вражеские, тем лучше. Это будет похоже на сражение между двумя судами с той лишь разницей, что потопить береговую батарею мы никак не сможем.

А потом я вспомнил о минах. На некоторое время я о них как-то позабыл. Ясно видимые опасности с двух сторон от нас – мы словно проходили между готовыми сжаться челюстями, ощетинившимися острыми зубами, – вытеснили из головы мысли об опасностях невидимых, прячущихся в темной глубине вод. Интересно, насколько глубоко? Это ведь жизненно важно! В общем, миновала вечность, а может быть, даже не одна, прежде чем маяк остался позади. Карта называла место, где он стоял, Стрицика-Пойнт и информировала, что в лучшие времена маяк загорался каждые 6 секунд и был виден с 9 миль. Я был рад, что маяк был окутан темнотой. Мы отлично обойдемся без света, большое спасибо.

Когда мы миновали опасный проход, я обратил свое внимание на остальных. Сегодня с нами шла весьма пестрая компания: Питер Хьюс из Южной Африки, Дики Бердс с Новой Зеландии, Тед Смит из Ирландии, Кен Голдинг из доброй старой Англии и Корни из Канады.

– Все прошли, сэр, – доложил я.

Итак, подготовительный этап благополучно завершился.

Настало время для настоящего дела. Мы повернули на север и «поползли» вдоль берега, а вращающиеся антенны радара без устали обшаривали пролив по всей его ширине. В течение пяти часов мы вели поиски, но тщетно. Все наши усилия оказались напрасными.

Все было так тихо и спокойно, что по пути мы утратили интерес к Сенскому проходу. Он все так же был заминирован и имел ширину только полмили, на берегах так же, вероятнее всего, находились вражеские батареи, но теперь мы не верили, что с нами что-то может случиться, и оказались правы. Но только это было опасное состояние души. Я знал, что Корни с удовольствием расстрелял бы береговой маяк, чтобы хотя бы оставить свою визитную карточку. Но здравый смысл, слава богу, возобладал. Мы вполне могли вернуться завтра, так что не стоило обнаруживать свое присутствие.

К Мулату мы подошли в 6 часов утра, и Корни приказал принять топливо. Там стоял танко-десантный корабль, уткнувшийся носом в берег, и, пока я подводил 658-ю с одной стороны, Кен Голдинг поставил свою лодку с другой и не медля начал получать топливо. Таким образом, у нас оказалось свободными минимум два часа, и мы отправились отдыхать, приказав вахтенному сообщить, когда 633-я закончит заправку.

Из глубокого сна, в который я провалился, едва добравшись до койки, меня вырвали крики «Пожар!». Только люди, живущие на деревянном судне по соседству с 5000 галлонами бензина (или еще хуже – с парами полупустых танков, как было у нас в то утро), знают, какую опасность несет огонь.

Так что на верхнюю палубу я взлетел на крыльях страха. Небо было затянуто густым темным дымом, покрывшим в первую очередь наш мостик. Я уставился на танкодесантный корабль. На его палубе стояли штабеля бочек с высокооктановым бензином. А из трюма вырывались языки пламени.

Я с остервенением дернул рукоятку машинного телеграфа вперед-назад и завопил:

– Сматываемся!