В объятиях XX-го века. Воспоминания - Наталия Дмитриевна Ломовская

66 on the world stage. Her generous sharing of her work and strain with Western scientists — including in particular Keith Chater at John Innes — at a dififcult time for Russians geneticists has had far-reaching benefits».

Более подробно о наших научных и личных контактах с Д. А. Хопвудом и его коллегами описано в книге Д. А. Хопвуда: David A. Hopwood, «Streptomyces in Nature and Medicine. The Antibiotic Makers.» Oxford University Press, 2007. 97-101, 105. На титульном листе подаренной мне Дэвидом книги надпись от руки: «To Natasha for many years of friendship, David. January 2007».

В течение всех 70-х годов основные мои усилия и усилия сотрудников лаборатории были направлены на генетическое изучение актинофага phiC31 и его взаимоотношений с актиномицетами. На этом пути нас ожидали очень большие методические трудности, которые приходилось преодолевать на каждом шагу. Они были связаны с очень сложным жизненным циклом хозяев фага — актиномицетов, проходящих в своем развитии несколько стадий дифференциации, начиная от спор и кончая образованием многоклеточного мицелия. Продуктивная инфекция фагом проходила только на стадии прорастания спор, которые к тому же прорастали не синхронно. Однако, после многих ухищрений удалось получить количественные оценки процесса инфекции, охарактеризовать фаг phiC31 как умеренный фаг, количественно оценить частоту лизогенизации и, на первых порах, спонтанной индукции профага лизогенными штаммами. С использованием генетически маркированных штаммов S.coelicolor А(3)2 удалось локализовать сайт интеграции профага на генетической карте S.coelicolor А(3)2. При этом были использованы методы генетического анализа скрещиваний, разработанные в лаборатории Д. Хопвуда. Было также получено значительное число разнообразных мутантов фага и с помощью модификации методов комплементации и рекомбинации была построена генетическая карта фага phiC31. Интересно, что в разработке этих модифицированных методов мне помогал Леонид Фонштейн, мой муж, имевший уже опыт работы с бактериофагами и вообще был шибко умным. Я не помню, чтобы когда-нибудь, работая в Москве, он обращался ко мне за каким-нибудь советом, даже в начале его работы с бактериофагами. Зато в Америке я на нём отыгралась.

Лаборатория генетики актиномицетов и актинофагов в институте ВНИИ генетика (ориентировочно 1979 г.). Слева направо: И. Бирюкова, Е. Н. Чиркова, А. Перова, Т. А. Чинёнова, С. Косова, Г. Муравник, Н. Д. Ломовская, Т. А. Воейкова. До запрешения посиделок в лабораториях ещё далеко. Интересно, можно ли догадаться по лицам, кто же возглавляет лабораторию?

А вот и ещё одна фотография отыскалась. Бывший аспирант нашей лаборатории Геннадий Сезонов. Сейчас уже долгие годы работает во Франции.

За неимением фотографий, привожу список фамилий остальных сотрудников и аспирантов лаборатории, которые трудились в ней в разные годы её существования.

В этот список входят и сотрудники, которые приезжали в лабораторию из других институтов разных стран. Этот список имеется в оглавлении книги, вышедшей в Москве в 1992 году (см. слева).

Перевод всех статей на английский выполнен Н. М. Мкртумян. Статьи из нашей лаборатории можно увидеть в оглавлении. Их соавтором является Н. Д. Ломовская.

1981 г. Преподаватели и помощники при организации всесоюзной школы «Микробиологические тест-системы для оценки мутагенной активности химических срединений», организованной Л. М. Фонштейном (четвертый слева) на базе кафедры микробиологии Казахского государственного университета. Зав. кафедрой доктор биологических наук Майя Хажетдиновна Шигаева (третья слева). Активный организатор школы Серикбай Каримович Абилев (крайний слева).

Глава 16

Использование плодов нашего интенсивного изучения актинофага phiC31 и возникновение на этой основе тесного рабочего сотрудничества с английскими коллегами

Только в конце 70-х годов в нашей лаборатории начались работы по установлению соответствия между генетической и физической картами актинофага с целью конструирования на основе этого фага векторных молекул для клонирования и дальнейшего переноса актиномицетных генов в различные штаммы актиномицетов. В работу по конструированию векторов на основе нашего фага в это время стремительно и активно включился К. Ф. Четер. Надо отметить, однако, что сотрудники К. Ф. Четера впоследствии вспоминали работы по клонированию актиномицетных генов на фаговых векторах почти с ужасом, настолько сложной была разработанная ими схема отбора актиномицетов, несущих клонированные гены.

Только в Америке мы с Лёней довольно быстро подсуетились и разработали простой и быстрый метод переноса актиномицетных генов, клонированных на фаговых векторах, практически, в любой штамм актиномицетов, включая продуценты антибиотиков и других биологически активных соединений. При этом надо отдать должное фаговым векторным молекулам, сконструированным К. Ф. Четером и его коллегами, которыми мы активно пользовались. Правда, в отличие от коллекции К. Ф. Четера, в нашей коллекции были также и фаги, несущие гены резистентности к двум антибиотикам, и в то же время, не утратившие способности к лизогенизации культур актиномицетов. Эти фаги играли решающую роль на первом этапе работы по определению действия фага на интересующий нас штамм актиномицета, в который с помощью фагового вектора необходимо было ввести отклонированные на нём актиномицетные гены.

Вернусь в ранние 70-е. В 1973 году С. И. Алиханян организовал конференцию по генетике промышленных микроорганизмов на горном курорте Цехкадзор в Армении. Были приглашены и ученые из Европы, в том числе работающие с актиномицетами. Д. А. Хопвуд не смог или не захотел принять приглашение и предложил вместо себя кандидатуру Кита Четера. Эта была первая поездка Кита Четера в Советский Союз.

Собственно, Цехкадзор был тренировочной базой для спортсменов, тренирующихся для участия в Олимпийских играх. Зал, где проходила конференция, не отапливался.

Участники и докладчики не снимали пальто, но все были полны энтузиазма. Кормили очень хорошо, по олимпийским нормам. Кит приехал легко одетым и делал доклад в костюме. Потом мы его немножко приодели. Годами у него сохранились теплые шерстяные носки, подаренные Лёней. Приодели и Джузеппе Сермонти. Когда я сделала доклад, у меня было такое ощущения счастья, что я помню его до сих пор. После заседания поехали на подъемнике в горы. Болтались в креслах высоко над землей. Курорт был действительно высокогорный. Каждый вечер до поздней ночи упивались игрой джаза, состоящего из репатриантов. Танцевали до упаду. Джаз был великолепным. По-моему, Кит не представлял, что попадет в компанию таких интеллигентных и образованных людей, и мне кажется, что даже прослезился при прощании. Так началось наше многолетнее с ним сотрудничество и настоящая дружба с элементами конкуренции.

В этом же 1973 году я познакомилась с Дэвидом Хопвудом, когда в составе большой делегации советских генетиков приняла участие