Повседневная жизнь европейских студентов от Средневековья до эпохи Просвещения - Екатерина Глаголева

Доктора изобретали различные снадобья, духовенство служило молебны, но корень зла был неистребим, потому что заключался в ужасающей неопрятности и несоблюдении элементарных правил гигиены. Например, в 1374 году, во время очередной эпидемии чумы в Париже, всех домовладельцев обязали устроить при своих домах отхожие места в достаточном количестве (до того содержимое ночных горшков попросту выплескивали на улицу). Но это распоряжение пришлось возобновлять несколько раз, поскольку исполнять его никто не спешил.

На протяжении веков Париж поддерживал свою репутацию грязного города с немощеными улицами, по которым текли вонючие ручьи. В Лондоне нечистоты тоже сливали в Темзу, так что она даже не замерзала холодной зимой, и из нее же брали воду. Д. И. Фонвизин, путешествовавший по Европе в конце XVIII века, был поражен антисанитарией французских городов, где мясники разделывали туши прямо на улице и кровь, смешанная с грязью, текла мимо модных лавок с самой изысканной продукцией.

Наличие в городе университета было, с одной стороны, благом, о чем мы уже говорили, а с другой — настоящим бедствием: школяры вели себя дерзко, нарушая практически все Божьи заповеди по списку; жители университетских городов порой находились на осадном положении, поскольку студенты совершали набеги на сады, врывались ночью в дома, вторгались на свадебные пиршества и требовали угощения, по ночам шумели на улицах, пускали в ход кулаки, камни и даже холодное оружие, били окна, оскорбляли, лупили и грабили горожан и задирали патрульных. В Риме, если распоясавшимся студентам попадался на глаза еврей, неосторожно вышедший из гетто (район между Капитолийским холмом, островом Тиберина и площадью Ларго Арджентина, окруженный высокими стенами с тремя воротами), его хватали, волокли на площадь Святого Петра и там секли и брили, если только он не покупал себе свободу, уплатив «налог на бороду».

В 1132 году епископ Парижский провозгласил интердикт на холме Святой Женевьевы, облюбованной школярами, пытаясь положить конец их бесчинствам. Но если даже епископу не удавалось с ними справиться, что уж говорить о светских властях. В 1200 году состоялось форменное сражение между студентами и людьми парижского прево; на поле боя остались лежать пять трупов. Но король Филипп Август отстранил прево от должности и принял сторону студентов, грозивших в противном случае покинуть город. К тому времени в Париже насчитывалось около двадцати тысяч школяров, и эта угроза звучала вполне весомо.

Король уступил, и теперь на студиозусов не было никакой управы: вплоть до XVI века они состояли в юрисдикции лишь университетского суда и епископа и за преступления, которые всем остальным гражданам грозили виселицей, отделывались поркой и епитимьей.

Двадцать шестого февраля 1229 года, в самый разгар карнавала, студенты снова схлестнулись с сержантами парижского прево, пытавшимися усмирить буянов. Хозяин трактира не пожелал отпустить студентам вино даром; пустяковая ссора переросла в сражение между горожанами и школярами. Все кабаки были разгромлены, вино вылито на землю, множество людей избито до полусмерти; победа осталась за студентами. Горожане пожаловались королеве Бланке Кастильской, и та велела парижскому прево «принять меры». Он с радостью повиновался: несколько студентов были убиты, множество других покалечены. В знак протеста университет прекратил лекции, и 15 апреля профессора покинули Париж, уведя за собой большую часть слушателей в Оксфорд и Кембридж. Оставшиеся же и не думали менять свой образ жизни.

Горожанам, доведенным до крайности студенческими бесчинствами, разбоем и воровством, приходилось самим защищать себя. За 1223 год парижские буржуа убили 320 школяров и побросали их тела в Сену. В 1354 году в Оксфорде состоялось целое побоище; победившие горожане разгромили 14 студенческих общежитий, студенты потеряли шестерых убитыми, 20 человек были ранены. В конце XV столетия Вена зачастую становилась ареной кровавых схваток школяров с бюргерами; некоторые ремесленные цехи давали отпор университетским буянам. В 1501 году кёльнские бочары, плотники и каменщики штурмом взяли бурсу и избили студентов. В Лейпциге университету объявили войну сапожные подмастерья. В Гейдельберге дело доходило до возведения баррикад. Школяры зачастую сталкивались с бродягами, разбойниками и прочей шушерой и терроризировали целые кварталы. Тогда обыватели перегораживали улицы цепями, освещали их за свой счет и формировали «народные дружины», заступавшие в дневной и ночной дозоры, словно в военное время.

Конечно, постоянное пребывание в состоянии войны не устраивало ни ту ни другую сторону. Феликс Платтер приводит в своих записках следующий эпизод: «18 апреля [1554 года] в Монпелье прибыли два солдата из Базеля, гвардейцы короля Наварры, с высокомерным видом, в красивой одежде с разрезами, в полном вооружении и с алебардами. Они возвращались домой. Показав им город, мы пригласили их пообедать. В Базеле они были врагами студентов и часто дрались с ними по ночам, но после оказанного нами приема пообещали, что теперь, когда вернутся, всегда будут принимать сторону студентов, а не выступать против них. Мы проводили их до моста Кастельно; там выпили на посошок и, чтобы скрепить принесенную ими клятву, крестили их чарой вина, вылитой на голову».

Надо сказать, что в средневековой Германии городские власти даже побуждали население к овладению оружием, чтобы в случае чего горожане могли сражаться в одном строю с солдатами. В XIV–XV веках в германских городах множились школы фехтования, пользовавшиеся определенными привилегиями; их посещали бюргеры, мастеровые и студенты. Ученики устраивали поединки на шпагах, кинжалах и алебардах, которые вскоре вытеснило учебное оружие — деревянная сабля, «Dusack». Но с конца XV века обычные горожане перестали учиться фехтованию, больше полагаясь на распространившееся к тому времени огнестрельное оружие, ведь целью-то было отбить нападение, а то и просто припугнуть воров. Теперь поединки устраивали только аристократы, солдаты и студенты — лишь они имели право ходить со шпагой на боку. Бюргеров это задевало, и в 1514 году старшины Вены добились запрета для студентов носить шпагу. Тогда 800 венских школяров отправились пешком в Вельс, умолять императора Максимилиана вернуть им привилегию. Император, большой поклонник рыцарских романов и кодекса чести, эту просьбу удовлетворил.

Студенты очень дорожили своим правом носить оружие. Снова передадим слово Платтеру: «26 августа [1554 года] немцы провожали своего товарища с факелами и были арестованы капитаном стражи. Стражники отобрали у них шпаги и кинжалы. Это вызвало большой переполох в аптеке моего хозяина, где я тогда находился. Мы побежали посмотреть, что происходит. Этьен Конценус упорно отказывался отдать свой кинжал капитану. Мэтр Каталан вмешался и попросил отдать кинжал ему. Тот подчинился, и шум утих, но на следующий день они подали жалобу бальи, протестуя против нарушения привилегий немцев. Капитан получил выговор, а нам было обещано, что подобное больше не повторится».