Жизнь за трицератопса - Кир Булычев

– Послушай, – сказала Ксения, – если он живой или что-то такое в этом роде – то лучше возьми его обратно. А то он в один прекрасный день Максимку задушит.

Рояль вздрогнул. Внутри загудело.

– Даже вещь бывает возмущена, – ответил Тиша. – Даже вещь, да!

И он объяснил Ксении, что живых роялей не бывает, так как это противоречит природе. Но некоторую долю сознательности можно придать любой вещи, выходящей на контакт с человеком, потому что все в природе является сложным единством противоположностей и вещь, как дрессированное животное, может вставать фигурально на задние лапы, только не надо понимать этого буквально.

Ксения не поняла этого буквально, потому что совсем не поняла.

Вместо того чтобы понимать, она гладила рояль и ждала, когда этот пришелец уберется восвояси и отстанет со своими разговорами.

Тут пришел Удалов, он собрался в лес, проводить пришельца до спасательного корабля, увидел рояль и удивился.

– Ничего особенного, – сказал пришелец, – есть некоторый сувенир для вашего маленького гений.

– Пора ребенку настоящий инструмент, – сказала Ксения.

Удалов дома не спорил, знал о бесполезности этого занятия. Взял пришельца за пазуху, и они пошли в лес, разговаривая о пустяках, как добрые знакомые. Пришелец не звал Удалова в гости, потому что Удалову на его планете все будет мало, включая туалет.

А тем временем Ксения привела из школы мальчика. Максимке восемь лет, самое время тренироваться на пианиста.

Мальчик при виде рояля оробел, такого он не ожидал. Пианино «Красный Октябрь» было пределом мечтаний. «Стейнвей» стоял только у Махмудовых, Сеньненко и Кругозадовых. Но ведь их детей в музыкальную школу перевозили из теннисного клуба прямо в мерседесах.

– Садись и играй, – сказала Ксения.

Мальчик внешне покорно, но на самом деле внутренне сопротивляясь, как бычок, которого манят на бойню, подошел к инструменту и сел.

– Нравится? – спросила бабушка.

– Чего? – спросил внучек, который думал о том, что Степка Рыжий недостоин того, чтобы быть капитаном футбольной команды, потому что откусил половину мороженого у Верки, все видели.

– Ты не видишь, за кем сидишь? – строго спросила баба Ксения.

Внуку ничего не оставалось, как увидеть и признаться.

– Ты счастлив? – спросила бабушка.

Максимка промолчал, потому что не знал, что выгоднее. Признаешься, что счастлив, заставят играть с утра до вечера, чтобы потом на концерте выступать. Так уже было, только не с Максимкой, а с Гошей Лупманом, его выставили на концерт, он простудился и умер.

Эту легенду рассказывали друг другу первоклассники в музыкальной школе, пугали друг друга, чтобы не учиться изо всех сил.

С другой стороны, скажешь, что несчастлив, накажут за нечуткость.

Максимка развернул ноты надоевшего и непонятного этюда Гедике и принялся тыкать пальцами в клавиши.

Клавиши отзывались нежно и трепетно.

Ксения с любовью смотрела на эти пальчики, не отмытые от варенья, потому что Максимка недавно лазил без ложки в банку, темные от грязи, которую он кидал в проходящую вредную бабку, исцарапанные в драке с Нюркой из соседнего двора, которая слишком много о себе воображает, эти пальчики летали над клавиатурой, как ласточки, отчего этюд становился изящным, как ноктюрн Шопена, о котором Ксения и представления не имела, хотя любила прекрасное.

– Максим, ты с ума посходил! – закричала с порога его мать. – Отойди от пианины, сломаешь к чёртовой матери!

Она сразу посмотрела в корень и поняла, что ребенок калечит случайно попавший в дом чужой и ценный инструмент.

Ксения сначала захохотала, а потом волчицей бросилась на защиту внука, благо уже была уверена, что купила рояль на свои, кровные, пенсионные деньги. И разубедить ее было некому.

Мальчик тем временем потихоньку слез со стула и убежал во двор играть в футбол. Несмотря на удивительные условия, созданные ему инопланетянином, играть ему не хотелось. Физические упражнения тянули его к себе куда сильнее.

Но его страдания не закончились.

Когда все в доме поняли, что их рояль обошел по классу все рояли состоятельных гуслярских семейств, оказалось, что мальчика надо демонстрировать как чудо.

Ведь не будешь демонстрировать рояль.

В городе говорили так:

– Удаловы-то на все идут. Еще бы, у них Максимка в консерваторию поступает. Прямо из первого класса. Берут. Несмотря на конкурс. Говорят, будет новым Ростроповичем.

– Не дай бог! – отвечали другие. – У него жена такая энергичная!

– Рано, – отвечали первые, – рано ихнему Максимке жениться. Сначала надо образование получить. В армии отслужить, а потом уж на этой женщине жениться.

Такие философские споры никогда не кончаются добром. Гуслярцы лезли драться, но это не решало проблем.

Заглядывали некоторые люди, из богатых. Смотрели на рояль, удивлялись и даже предлагали деньги. Максимкины родители продали бы инструмент, но не могли – Ксения не велела.

А потом случилось такое, что и они расхотели с инструментом расставаться.

В школе были экзамены, а у Максимки – свинка.

Болезнь для детей безопасная, но в школу ходить нельзя. И экзамен перенести нельзя.

И тогда было принято решение: ввиду того что школа имеет дело с редким дарованием, провести экзамен дома.

В музыкальную школу Максимка ходить перестал. Мотивировал это слабым здоровьем. Бабушка, души в сорванце не чаявшая, конечно же поддержала внука. Родители Максимки в музыке не разбирались, но с нетерпением ждали момента, когда Максимку позовут к себе американцы и они купят себе дом в Калифорнии.

Однажды Удалов решил понаблюдать за внуком – как он готовит себя к великой участи.

Сел за его спиной незамеченный.

Оказалось, что ребенок не всегда успевает за музыкой. А бывает, вместо аккорда ткнет по клавише, а рояль издает пышный благородный аккордный звук. А если Максим промахивается по клавише, она сама ужимается и звенит, старается.

Так что играет не внучек, а играет за него сам рояль. А это неправильно. Так великим Шопеном не станешь.

А затем, когда по незнанию бабушка поставила ребенку на пюпитр ноты немецкого композитора Шуберта, к которому первоклассников и не подпускают, чтобы не отбить навсегда стремление к музыке, он так их выбарабанил, что снизу пришел сосед профессор Минц и спросил, что за пластинку Удаловы поставили. Что играют – он понял, а какой из выдающихся пианистов – не догадался.

После этого мальчонка возгордился, а Удалов встревожился.

Ему не стоило труда сообразить, что успехи Максимки связаны с подарком пришельца. Ведь пришельцы устроены иначе, чем люди. Они и о педагогике думают не по-нашему. Что-то в этом рояле было такое, что помогало Максимке достигать вершин.