Меч возмездия - Александр Григорьевич Звягинцев

золотых монет, 16 402 американских доллара, английские фунты стерлинги. На фотографии имущества, изъятого у Рокотова, видно большое количество валюты, монет царской чеканки, золотых часов.

По дороге с вокзала машина, в которой сидел задержанный Рокотов, сделала крюк – его провезли мимо Петровки, 38. То есть ему наглядно продемонстрировали, что он может не надеяться на своего клиента, коим являлся начальник валютного отдела. И только потом привезли на Лубянку.

И там он поплыл и раскололся сразу. Он действительно рассчитывал на людей из ОБХСС, с которыми был много лет связан…

Дело в том, что Рокотов и Яковлев были профессиональными осведомителями. Одной рукой они фарцевали, а второй – стучали на своих мелких подчиненных, сдавали их милиции. Возможно, в другой ситуации покровители смогли бы припомнить их заслуги в качестве тайных агентов, однако теперь рассчитывать на это не приходилось: в дело валютчиков-фарцовщиков вмешалась большая политика в лице самого Первого секретаря ЦК.

Зал Мосгорсуда, где судили Рокотова и Файбишенко, был набит битком. Как рассказывал журналист Борис Пиляцкин, никакого особого «гнева народа», как писали газеты, в публике не наблюдалось. Больше было удивления – какие деньги люди делали! Заседания вел Леонид Громов – председатель Мосгорсуда. Это показывало значимость процесса. Вскоре Рокотов и Файбишенко предстали перед Мосгорсудом.

Как вспоминал Пиляцкин, Рокотов выглядел совершенно спокойным, волнения никак не проявлял. Файбишенко тоже вроде бы не нервничал. От трех до восьми – это не так страшно. Какие его годы…

Суд назначил Рокотову и Файбишенко максимальное наказание – по 8 лет лишения свободы.

Руководство КГБ не просто доложило об успешном завершении операции по валютчикам, но и организовало для руководителей партии и правительства выставку изъятых у валютчиков ценностей. 31 декабря на выставку прибыли Хрущёв и другие члены ЦК. Увиденное сильно впечатлило Первого секретаря. И он поинтересовался у Председателя КГБ Шелепина, какое наказание получат преступники.

Услышав ответ, он взорвался. Хрущёва понесло, он уже не мог сдерживать себя. «От трех до восьми лет? Как? Всего?! Как это может быть?!. Они опозорили нашу страну, наш народ перед всем миром! Партия этого не потерпит!»

Тогда и произошла чудовищная вещь, которой никогда не было ни до, ни после того. Такого не было даже во времена Сталина, в период разгула «ежовщины». Да, тогда могли ни за что посадить, казнить, но только на основе уже действующего закона, того, в чем обвиняли конкретного нарушителя именно в тот момент. Даже тогда не было случаев, чтобы кому-то припаяли статью, которую придумали уже после того, как этого человека арестовали.

Двадцать пятого марта 1961 года Указом Президиума Верховного Совета СССР срок наказания за незаконные валютные операции был увеличен до 15 лет. Поскольку его приняли уже после ареста Рокотова, Яковлева и Файбишенко, эту меру к ним применить было нельзя – закон, как известно, обратной силы не имеет. Такова общепринятая юридическая практика во всем мире. Принцип гуманности юстиции в мире во все времена строился на том, что закон, усиливающий уголовную ответственность, не применяется к тем деяниям, которые были совершены до его принятия.

Но летом Рокотов и Файбишенко вновь предстали перед судом. В уголовном деле кроме них было девять подсудимых помельче. Дело Яковлева было вынесено в отдельное производство. Судя по всему, вывел его из общего дела Комитет госбезопасности. Его могли склонить к сотрудничеству. Учитывая знания и обширные связи Яковлева, в том числе с иностранцами, руководство КГБ намеревалось заполучить в его лице ценного агента, который к тому же до этого был информатором ОБХСС.

Пятнадцатого июня Московский городской суд приговорил Рокотова и Файбишенко к максимальному сроку – пятнадцати годам лишения свободы. К ним применили положения недавнего Указа об усилении наказания за валютные преступления.

Кто сказал, что закон обратной силы не имеет?! Если партия в лице Первого секретаря сказала: надо, – советская юстиция возразить не посмела. Рокотов и Файбишенко были совершенно подавлены неожиданными и огромными сроками.

Но Хрущёв не унимался. 17 июня, то есть буквально через день, Хрущёв на Президиуме ЦК неожиданно гневно сказал: «Я вчера читал в газете рубрику „Из зала суда“ о суде над валютчиками… И что же выходит? Что им дали всего-навсего по пятнадцать лет? Это как? Что наши люди скажут? Почему не расстреляли?!»

Сразу стало ясно, зачем на заседание были специально вызваны Генеральный прокурор СССР Роман Руденко и Председатель Верховного суда Александр Горкин. Руденко по возможности спокойно объяснил: «Расстреливать, Никита Сергеевич, мы не можем, потому что у нас закон этого не предполагает». Но Хрущёв только распалялся еще больше: «Человек, этот самый Рокотов, совсем разложился. Таким одно место – в гробу… У крестьян есть поговорка: худая трава с поля вон. Так что законодательство надо пересмотреть». Звучало это как беспрекословное указание, которое нужно выполнять.

Руденко попытался объяснить: «Если закон не установил смертной казни, мы не можем ее применять. За историю советской власти никогда не было таких случаев».

Ответ Хрущёва точно зафиксирован в стенограмме: «Да пошли вы к чертовой матери! Нужно расстреливать таких типов, чтобы не поощрять других к подобным деяниям! Вы, вообще, чью линию проводите? Линию мою, нашей партии или какую-то еще?»

Напомним, что Роман Руденко был фигурой, известной во всем мире. Один из главных обвинителей на Нюрнбергском процессе над главными нацистскими преступниками. И тут его как мальчишку отчитывают перед другими на заседании ЦК. Отчитывают несправедливо, за то, что соблюден закон.

Руденко хмуро возразил: «Я провожу линию, направленную на соблюдение социалистической законности».

«Вы свободны!» – буркнул Хрущёв.

Эту фразу можно было понимать как угодно.

В данном случае я почти дословно цитирую черновые записи заседаний Политбюро ЦК КПСС, о которых мне ранее рассказывали члены семьи Руденко. А было это так.

Вечером, после ужина, Роман Андреевич попросил свою старшую дочь Галину зайти к нему в кабинет и подробно поведал ей об этой ситуации, вполне предвидя свою отставку, рассказывала мне Галина. И попросил, чтобы она поделилась этой информацией с Сергеем, его младшим сыном, и своими детьми, когда они вырастут, что происходило на самом деле. Потому что его теперь могут обвинить в чем угодно.

Вскоре, выступая на городском митинге в Алма-Ате, Хрущёв снова высказался о деле Рокотова: «Вы читали, какую банду изловили в Москве? И за все про все ее главарям дали по пятнадцать лет! Да за такие приговоры самих судей судить надо!»

В кулуарах и на закрытых совещаниях он высказывался еще жестче: «Таких судей самих надо расстреливать!»

Седьмого июля Председателя Московского городского суда Леонида Громова, судившего Рокотова и