Кровная связь - Грег Айлс

– Нет.

Сначала дед никак не реагирует на мои слова. Потом он подносит стакан с виски к губам и делает большой глоток, зажмурив глаза от удовольствия. Спустя несколько мгновений он вновь открывает их и опускает стакан на столик рядом с креслом.

– Я не могу позволить тебе сделать это, – меланхолически роняет он.

«Что ты имеешь в виду?» – мысленно спрашиваю я. Но вслух произношу нечто совсем другое:

– Почему нет?

– Потому что это я убил твоего отца, Кэтрин. Я застрелил Люка.

Поначалу я не улавливаю смысла сказанного. То есть я слышу, что он говорит. Я слышу его вполне отчетливо, распознаю порядок слов в предложении. Но их смысл и значение все еще не доходят до меня.

– Я знаю, что для тебя это должно стать потрясением, – продолжает дед. – Мне очень жаль, что нет никакого другого способа покончить с этим делом. Мне бы очень хотелось, чтобы ты никогда не узнала правды. Но ты обнаружила следы крови, и теперь у меня нет другого выхода. Я знаю тебя. Ты очень похожа на меня. Ты не успокоишься, пока не узнаешь всю правду. Поэтому сейчас я расскажу тебе все.

– Я думала, что сегодня утром ты говорил правду.

Он ерзает в кресле.

– До этого момента я лгал тебе, дорогая. Мы оба понимаем это, и ты, наверное, спрашиваешь себя, почему должна верить мне сейчас. Я могу лишь просить об одном: выслушай меня, а потом ты сама поймешь, что все так и было. Сердце подскажет тебе, что на этот раз я не обманываю. Хотя мне бы очень хотелось рассказать тебе другую правду.

– О чем ты говоришь? К чему все это?

Дед потирает загорелое лицо правой рукой, потом задумчиво обхватывает ею подбородок.

– Кэтрин, когда-нибудь ты состаришься и врач скажет тебе, что ты умираешь. Но то, что ты услышишь сейчас от меня, намного хуже. Сегодня умрет часть твоей души. Я хочу, чтобы ты собралась с духом и выдержала.

У меня холодеют руки и ноги. Я испытала нечто подобное, когда увидела, как полоска экспресс-теста на беременность порозовела. Меня тогда разбил временный паралич – пока мозг пытался осмыслить перемену, которая должна была произойти в моей жизни. Нечто подобное я чувствую и сейчас, но теперь меня охватывает дурное предчувствие. Должно произойти нечто ужасное. Я боюсь, что мой мир развалится на куски, стоит мне узнать то, что от меня скрывали. Но самое странное заключается в том, что я ничуть не удивлена. Такое впечатление, что я всегда знала, что нечто подобное когда-нибудь обязательно произойдет, знала еще с той поры, когда была маленькой девочкой. Я знала, что когда-нибудь наступит такой день и я окажусь в этой самой комнате или другой, но очень на нее похожей, и кто-нибудь откроет мне страшный секрет, почему я такая, какая есть.

– В ту ночь, когда умер Люк, здесь не было никакого грабителя, – говорит дед. – Ты уже заподозрила это. Вот почему ты спросила меня, не совершил ли Люк самоубийство.

– А он в самом деле покончил с собой? – раздается слабый голос, который срывается с моих губ.

– Нет. Я уже сказал тебе, это я его убил.

– Но почему? Ты поссорился с ним? Или это был несчастный случай?

– Нет. – Дед расправляет плечи и смотрит мне прямо в глаза. – Два дня назад ты спрашивала у меня, за что я не любил Люка. Тогда я не сказал тебе всей правды. Да, его реакция на военную службу вызывала у меня беспокойство, и тот факт, что он не мог содержать тебя и твою мать, не способствовал нормализации отношений. Но у меня с самого начала были дурные предчувствия в отношении этого парня. Что-то с ним было не так. Твоя мать не видела этого, потому что была влюблена. Но я-то видел. Хотя и не мог бы объяснить, что именно. Просто чувствовал что-то, что вызывало во мне отвращение как в мужчине.

– Я больше не вынесу этого. Просто скажи мне, в чем дело.

– Ты помнишь, что когда у Люка случались приступы дурного настроения – хандры, как выражалась Пирли, – то ты была единственной, кого он подпускал к себе? Единственной, кому он разрешал входить в амбар, когда работал?

– Разумеется, помню.

– Он проводил с тобой много времени, Кэтрин. Ты связывала его с реальным миром. У вас были очень необычные отношения. И со временем у меня появилось чувство, что это ненормальные отношения.

Холодок оцепенения подбирается к моему сердцу.

– Что ты имеешь в виду?

– В ту ночь, когда умер Люк, я не читал внизу. Я выключил свет и сделал вид, что лег в постель, но на самом деле не спал. Я поступал так вот уже несколько ночей кряду. Предполагалось, что Люк должен был уехать на остров. В ту ночь, вместо того чтобы наблюдать из окна, я вышел во двор с фонарем в руках и сел на траву. – Очередной глоток скотча. – Примерно через час я заметил Люка, поднимавшегося по склону холма со стороны амбара. Он был сам на себя непохож. В темноте я даже подумал, что это другой человек. Я подумал, что он и есть грабитель. Но это был Люк. Он тихонько вошел в двери вашего дома. Я обошел дом и приник к окну. Я увидел луч света, когда он отворил дверь твоей комнаты. Я подумал, что он хочет проверить, все ли у тебя в порядке… но у него были другие намерения. Дверь открылась и закрылась, и я понял, что он вошел в твою комнату и остался в ней.

Я сплю, и мне снится сон. Если я сумею проснуться, то мне не придется выслушивать все это. Но я не могу проснуться. Я сижу неподвижно, а дед продолжает рассказ.

– Я проскользнул внутрь дома. Дверь комнаты Гвен была открыта, но она крепко спала. А потом я отворил твою дверь и включил фонарик.

– Нет, – шепчу я. – Пожалуйста, замолчи.

– Люк лежал в постели с тобой, Кэтрин. Я надеялся, что это было нечто вроде психологической зависимости, что-нибудь в этом роде. Что ему нужно было лечь с тобой в постель, чтобы заснуть. Но все оказалось иначе. Когда я сорвал одеяло…

– Нет!

– Он был без трусов, Кэтрин. А твоя ночная рубашка была задрана до пояса.

Я трясу головой, как ребенок, пытающийся повернуть время вспять: вернуть к жизни собаку, которую переехала машина, или воскресить мать, которую только что опустили в землю. Но все бесполезно.

Дедушка встает и смотрит в двустворчатое окно, доходящее до пола. В голосе его слышится волнение.

– Он трогал тебя и приставал к тебе, Кэтрин. Прежде чем я сумел сказать что-нибудь, он вскочил с постели и принялся оправдываться. Что на самом деле все не так, как я думал. Но его вид ничем иным объяснить было невозможно. Я схватил его за руку и потащил к двери. А он начал избивать меня. – Дед поворачивается ко мне, глаза его сверкают. – Большую часть времени Люк пребывал в состоянии апатии и сейчас попросту застал меня врасплох. Он мог быть безжалостным, когда хотел. Да и на войне он не смог бы выжить, если бы не обладал способностью к насилию.

Дедушка останавливается в трех шагах, глядя на меня с невероятной, как мне сейчас кажется, высоты.