Ножом по сердцу - Сара Дюнан

— Надо полагать, вы в деньгах не нуждаетесь? — спросила она после паузы несколько даже насмешливо, как будто предполагая мой ответ.

Я покачала головой:

— Простите. Это уже было. И, признаюсь, особой радости они мне не принесли.

Она улыбнулась:

— Мне тоже. Впрочем, когда-то приносили. И еще — знаете что? Красота тоже безрадостна. Я не шучу. Радость кончилась. Его уже нет. — Она помолчала. — Знаете, Ханна, я ведь в целом не лгала вам. В отношении главного по крайней мере. Во всем, что касалось Мориса и меня.

Как это она тогда сказала? «Для меня убить его означало бы убить себя». Мне вспомнилось, сколько горя было в ней в то утро, в ее лондонской квартире. Даже при всем ее искусстве те ее слезы однозначно крокодиловыми назвать было нельзя.

— Да, — сказала я. — Я знаю, вы не лгали.

— Скажите, вы когда-нибудь любили кого-то так же сильно?

Я отрицательно покачала головой.

— Я так и думала. Ну и ладно, по правде говоря, такая любовь в конце концов не оставляет ничего, кроме боли. Мне кажется, вам стоит позвонить тому молодому полицейскому. Знаете, по-моему, он даже вашего шрама не заметил. А если заметил, считает его весьма привлекательным.

— А вам-то разве не стоит ему позвонить? — спокойно спросила я.

Оливия покачала головой:

— По-моему, теперь это уже ничего не сможет изменить, а по-вашему? В конечном счете — ничего. Впрочем, пожалуй, пойду, приведу себя в порядок. Попробую подправить свои «неполадки» макияжем. Чем я хуже Глории Суонсон[30], а?

Слушая Оливию, я поняла, как сильно мне будет не хватать ее. Ее острого ума. Господи, скольких бед могла бы эта женщина избежать, если б не стала рабой собственного отражения в зеркале.

За ней закрылась дверь, а я еще сидела одна некоторое время. Лицо в стиле Лорен Бакол подмигивало мне с серванта. «Надо же, частный детектив! Я думала, они существуют только в книжках, да и вообще это грязные мужички, подглядывающие за гостиничными номерами». Единственная женщина, которая поистине могла бросить вызов Филипу Марло[31]. Но все-таки героиней не стала. Скорее это обернулось для нее трагедией.

Не помню, скоро ли я сообразила, что Оливии нет чересчур долго. Одновременно со светом в ванной включился и вентилятор, и я внезапно сообразила, что его шум может великолепно перекрывать прочие звуки. Я встала и прошла в холл. Дверь в ванную была заперта. Я не стала стучать.

К счастью, замок оказался хлипкий и слетел от первого же удара. Одетая кафелем ванная, освещенная ярким светом ламп, ореолом окруживших зеркало, была пуста. В конце я заметила дверь в еще одну смежную комнату. Эту дверь мне вышибать не пришлось. Она была открыта.

Оказавшаяся за ней спальня была просторна и элегантна, в центре стояла огромная двуспальная кровать. Оливия полулежала на ней, прислонившись спиной к уложенным одна на одну нарядным подушкам и подушечкам. Картина была продуманно живописна — расслабленная поза, шелковые складки платья вдоль длинных точеных ног, руки прижаты к груди слева, как будто она что-то баюкала.

Когда я ворвалась, она резко вскинула голову, и я уловила ужас в ее обращенном на меня взгляде.

Я была уже на полпути к кровати:

— Оливия!

В тот же момент прозвучал выстрел, заглушая мой крик. Тело дернулось, как бы в конвульсиях от сильного электрического разряда, вперед, потом назад, руки откинулись на покрывало. А прямо под грудью, в том месте, которое только что прикрывали руки, поблескивала темная дырочка величиной с пятипенсовую монету, из которой, как вода из лопнувшей трубы, толчками вытекала кровь.

Я схватила подушку, крепко прижала к ране и, пока держала, отчаянно выкрикивала ее имя. Но я уже понимала, что все мои усилия тщетны. При всех своих пороках, Оливия Марчант прекрасно разбиралась в анатомии, уж эта женщина отлично знала, где именно у нее расположено сердце.

Я отняла от ее груди подушку и некоторое время стояла, осознавая происходящее, глядя, как кровь медленно струится вдоль мягких складок, красное на белом, притягивающее, пугающее. В полураскрытой ладони лежал маленький, но грозный пистолет, из тех, что богатые дамы покупают без лицензии, если знают, где искать. Должно быть, она основательно его припрятала, чтоб полиция не наткнулась. По крайней мере, у нее хватило здравого смысла не использовать пистолет в качестве орудия убийства, хотя он дарует более скорую и более безболезненную смерть, чем орудие, которое она приберегла для своего мужа. И более эстетичную. Оливия не могла придумать способа красивей, чтобы отправиться в небытие.

Я смотрела на ее лицо. В глубоком покое смерти даже ее щека смотрелась иначе, казалась нежней, почти такой же прелестной, как и прежде. Лишь в глазах осталась тревога — предсмертный ужас впечатался в ее немигающий взгляд. Я сослужила последнюю службу своей клиентке: закрыла ей глаза. Кожа еще была теплой.

Я еще некоторое время постояла у ее тела, затем повернулась и вышла, прикрыв за собой дверь. Снова в гостиной ее идеальное лицо смотрело на меня с десятков фотографий. Я взяла трубку и набрала номер знакомого мне полицейского.

Что ж, всякое первое свидание должно как-то начаться. Теперь, когда все было кончено, я, к своему собственному удивлению, с нетерпением его ждала.