Выбор веры. Войны языческой Руси - Валерий Шамбаров

На западе владения Олега сомкнулись с Великой Моравией. Ее князь Святополк, уже знакомый нам гонитель св. Мефодия, мог представлять серьезную угрозу Руси. Его считали одним из самых сильных и воинственных монархов Европы. Перед ним заискивали короли и императоры, римские папы обращались к нему с почтительными просьбами о поддержке. Но разгром славянской церкви обошелся Святополку и мораванам очень дорого. «Друг» князя епископ Вихинг, так деятельно помогавший против св. Мефодия, шпионил в пользу немцев. Германский император Арнульф потихонечку собрал силы и нанес по Моравии удар. Вихинг, знавший все государственные секреты, тут же перешел к императору, Арнульф назначил его своим канцлером. Святополк был разбит. Не перенес поражения, умер. А немцы и их священники перессорили его сыновей, Моравия развалилась в междоусобицах.

Но реальная опасность для Руси сохранялась со стороны Византии. В 886 г. там воцарился Лев Х, получивший прозвище Философа. Сам по себе он был ничтожеством. Любил «ученые» занятия, увлекался астрологией и прочими оккультными дисциплинами, четырежды был женат. Патриархом поставил своего 16-летнего брата, а управление империей забросил, к кормушке дорвались родственники его жен. Злоупотребления и коррупция достигли невиданного даже для Константинополя уровня. Но связи с Хазарией не нарушились, а упрочились. С продажным окружением царя иудейские купцы прекрасно ладили. Сближение пошло настолько тесное, что политический альянс перерос в военный. При Льве X в греческой армии появились полки хазар. Хотя служила, конечно, не еврейская знать, она продавала императору своих подданных из коренных хазар, ясов, касогов. Сформировался тройственный союз Византии, Хазарии и мадьяр.

Однако поблизости от Руси лежали и другие страны. Византии противостояла Болгария. Ее царь, св. равноапостольный Борис, на старости лет решил удалиться в монастырь, а корону передал сыну Владимиру. Но он оказался тайным язычником, попытался вернуть народ к старой религии. Борис этого сделать не позволил. Покинул на время монашескую келью, сверг Владимира и возвел на царство внука Симеона. Этот государь вырос в Константинополе, учился вместе со Львом X. Но на однокашника-императора он был совершенно не похож, стал властителем умным, деятельным и честным. А византийское столичное воспитание вовсе не сделало его поклонником греков. Наоборот, Симеон в полной мере оценил гнилость их империи. Разобрался в коварстве их дипломатии, нечистых политических играх. В результате он пришел к выводу: Византию надо доломать. Пускай все Балканы превратятся в одно Болгарославяно-греческое царство.

Вот с ним-то и начал налаживать связи Вещий Олег. Подходящими союзниками для Руси стали и печенеги. Им в это время крепко доставалось. Хазары, мадьяры и гузы вовсю теснили их, били их войско, разоряли становища. Но у печенегов появились посланцы русичей, и они стали отступать не на восток, в глубины Азии, а на запад. В 889 г. они переправились через Волгу и двинулись в Причерноморье, к южным границам Руси. Княжеские дружины не прогнали их, дозволили остановиться в степях по соседству с землями северян. Печенеги тоже не трогали славянские селения. Завязались переговоры, и с кочевниками нашли общий язык. Болгарский царь Симеон, как и Олег, тоже искал союзников. Патриарх Николай Мистик писал, что он задумал поднять на Византию множество народов «до самых Геркулесовых столпов» – пересылался посольствами с Германией, арабскими пиратами, с теми же печенегами. Таким образом, складывались две мощных коалиции. Обе готовились к большой войне.

Начали ее византийцы. В 893 г. их армия вместе с хазарами и венграми вторглась в Болгарию. Симеон отбросил врагов. Тогда Лев Х выслал на Дунай флот, который перевез на болгарскую территорию всю мадьярскую орду. В первом же сражении она опрокинула войско Симеона, его полки бежали и укрывались по крепостям, а венгры рассыпались по стране и подвергли ее страшному опустошению. Повсюду горели села, церкви, кружилось воронье над грудами обезображенных крестьянских тел – кого где застигла лютая сабля или стрела. Но на севере у болгар имелись друзья, русичи и печенеги. Они ударили по тылам мадьяр. Узнав об этом, орда прекратила безобразничать и спешно поскакала домой, защищать свои кочевья. А Болгария оправилась от поражения и перешла в наступление. В 896 г. в битве при Булгарофиге Симеон разметал и порубил императорскую армию. Печенеги и русичи с болгарскими отрядами нападали и на византийские владения в Крыму [144].

Что ж, если не получилось справиться с болгарами, греки и хазары изменили планы. Решили разгромить и вывести из игры другого противника – Русь. В 897 г. вся масса мадьярской конницы во главе с воеводой Алмушем обрушилась на земли славян, подступила к Киеву. Константин Багрянородный позже писал, что венгры в этом походе «выполняли повеление их сюзерена Хазарии» (умолчав, что они выполняли и заказ Византии). Но Киев устоял, взять его неприятели не смогли. А тем временем печенеги и болгары налетели на становища мадьяр. Разорили кочевья, захватили скот, жен и детей. Орда очутилась между молотом и наковальней, и ее вообще погнали прочь из родных мест.

Разбитые венгры покатились на запад, стали уходить за карпатские перевалы. А в Моравии вовсю продолжались распри между сыновьями Святополка. Когда в их княжество хлынули отступающие кочевники, они все же смогли примириться и объединились с немцами, чтобы отразить пришельцев. Но моравские князья и германские военачальники рассудили, что с «дикарями» не стоит церемониться. Надо лишить их руководства, и победа обеспечена. Пригласили мадьярских вождей для переговоров, устроили для них пир и перебили. Вышло совсем иначе, чем думалось. Венгры озверели и смели славяно-германскую армию, пленных не брали. Константин Багрянородный писал: «Угры совершенно истребили мораван, заняли страну их и владеют ею до настоящего времени. Часть населения, пережившая этот погром, разбежалась по соседним странам». В центре Европы возникла Венгрия.

Вещий Олег тоже не упустил своего, отхватил восточные земли погибшей Великой Моравии. Преследуя и вытесняя мадьяр, он присоединил к Руси Волынь и Прикарпатье, ему подчинились племена дулебов и белых хорват. Но подлыми методами он не пользовался. Напротив, предложил венграм примириться – мы вас не будем трогать, а вы нас. Изгнанники это оценили. Обживаться на новых местах было трудно, и безопасность карпатской границы для них много значила. Но и для Руси подобный дипломатический поворот оказался крайне полезным. Из Паннонии орды мадьяр раскатились набегами по всем европейским странам, врывались даже в Италию, и лишь на русские владения они не ходили ни разу.

Ну а после того, как Олег и его союзники разобрались с венграми, они нанесли решающий удар по Византии. Летописи сообщают, что поход был грандиозным. Конная рать князя шла по берегу Черного моря, 2 тыс. кораблей везли пехоту. Такой флот мог взять на борт 80—100 тыс. человек. Очевидно, цифра преувеличена, но Русь поднялась в полный рост и двинула на врага все силы. За Дунаем Олег соединился с армией Симеона. А со Средиземного моря плыли на Грецию многочисленные эскадры предводителя арабских пиратов Льва Триполита.

Большинство византийских авторов об этой кампании не упоминают. Хотя их молчание вовсе не случайно, а закономерно. Греки старательно заботились о том, чтобы «сохранить лицо» в истории и никогда не писали о своих поражениях. Опускали в хрониках проигранные сражения, потерю целых провинций. О том, что они были утрачены, мы узнаем только из восторженных победных реляций, когда тот или иной город или область отбивали обратно [144]. А если о неудачных войнах все же рассказывали, то события подправляли и приукрашивали, чтобы поражения выглядели победами. О наступлении Вещего Олега, болгар и пиратов кратко обмолвился лишь один византийский историк, Псевдо-Симеон. Отметил, что в июне 904 г. Лев Триполит сделал попытку напасть на Константинополь, но флот адмирала Имерия отразил его. Одновременно с севера напали русы. Их разбил флот Иоанна Радина. У мыса Трикефал сжег их суда «греческим огнем», и лишь часть неприятелей сумела спастись благодаря сверхъестественным способностям их вождя, колдуна Росса [34].