Миротворец - Алексей Стопичев

– Курт, – я устало присел на какой-то обломок: – Узнай по потерям и доложи! Арон! Направь патрули на все улицы города. Замы ушли исполнять приказания, а я закурил. Ко мне подошёл Артус Кривье и сел рядом:

– Серж, что ты сделаешь с графом Вуаретом?

– А что делают с мятежниками? – вопросом на вопрос ответил я.

Кривье помялся.

– Помиловать никак не получится?

Я пожал плечами:

– Это война, Артус. Если нас не будут бояться, нас не будут уважать. Все должны знать, что мы держим слово. В Тэнебери очень много развелось нечисти. Гражданская война выметнула всю грязь наверх. И нам нужно наводить здесь порядок. И тебе в первую очередь! Тебе здесь жить! А чтобы грязь смыть, нужно быть последовательными.

Кривье глубоко вздохнул и произнёс:

– Да, я понимаю.

– Артус! – я пристально посмотрел на графа, – Поверь, мне такие меры тоже не приносят никакого удовольствия! Но иначе нельзя! Ещё раз говорю – хотя бы раз дадим слабину – и нам конец! И не спасут нас ни гранаты, ни ростовые щиты! От ночного ножа или яда не спасёт ни первое, ни второе. И только если будут знать, что мы безжалостны – нас побоятся трогать!

– Серж! – подошёл Курт: – Погибло семьдесят человек. Ещё три сотни ранены, но жить будут.

Я выбил трубку и бодренько вскочил на ноги. Повернулся к Курту и Кривье:

– Ну что, пойдёмте выкуривать Вуаре из конуры?

– Это как? – заинтересованно спросил барон Курт Кретон.

Я лишь молча кивнул на легионеров, стаскивающих снопы хвороста к каменному зданию, и раскладывающих их вокруг муниципалитета. Потом один из солдат запалил сложенное топливо, и хворост, весело потрескивая, загорелся, окутывая дымом здание. Через пять минут ворота распахнулись, и оттуда стали вываливаться тэнеберийцы. Легионеры быстренько нашли графа Вуаре и подтащили к виселице.

– Граф! Как мятежника, восставшего на священную власть короля, приговариваю вас к повешению! – махнул рукой, отдавая приказ, и пошёл прочь, не глядя назад.

Столица Тэнебери раскинулась чуть ли не от горизонта до горизонта белокаменными стенами. Огромный город. Красивый. И пока ещё непокорённый. После Бротоса мы спокойным маршем прошли до столицы, и наша армия выросла втрое. Многие тэнеберийские дворяне, уставшие от самодурств герцога Тойского, и верные присяге Троанам, присоединились к нашему войску. Особенно, когда убедились, что ни грабежей, ни насилия мы не творим.

– Ваша светлость, – ехавший рядом со мной тэнеберийский барон Яголь Понте, горячился и говорил быстро: – Тойский совсем озверел! В первый месяц вёл себя более-менее нормально, а позже в него будто Меррал вселился! Стал практически ежедневно устраивать казни. Рубит головы дворянам, конфискуя их имущество! Окружил себя горсткой негодяев, и творят что заблагорассудится. Одному из дворян – шевалье Мейзену – отрубил голову за то, что понравилась его жена!

– А что же другие дворяне? – горячо спросил Артус Кривье.

– Кто запуган, кто прикормлен. Но даже те, кто получили льготы от герцога, понимают, что с таким переменчивым характером каждый в опасности!

Остальные тэнеберийские дворяне хранили зловещее молчание. И это было хорошо. Значит, не будут сопротивляться возвращению Троанов на трон. Тем более, по докладам и принц Висон и принцесса Лияра вполне себе адекватные молодые люди, с которыми очень скоро, кстати, мне предстоит познакомиться. Здик нашептал на ухо, что армия Троанов, усиленная нашей конницей, всего в двух часах пути от столицы.

За эти два часа мы как раз успели разбить шатры, я выслал разведчиков вокруг столицы. И напротив каждых из четырёх ворот приказал поставить по одному корпусу. Когда прибыли Троаны в сопровождении Штаровира, я лично встретил принца и принцессу, и сопроводил их в шатёр. Висон и Лияра были совсем молоды. Принцу, наверное, лет двадцать, принцесса и того моложе. Оба светловолосые, кареглазые и худощавые. Но если Лияре худощавость шла, то вот принц, на мой взгляд, был слишком узкоплеч. Тем не менее, вид у него был решительным.

Уже в шатре, рассевшись за столом, я негромко стал обрисовывать ситуацию:

– В столице сейчас около сорока тысяч бойцов. Слишком мало, чтобы вести с нами боевые действия, но достаточно, чтобы оборонять стены города очень долго. Но мы долго ждать не будем. Через три или четыре дня стены рухнут, и мы войдём в столицу.

– Рухнут, как в Бротосе? – понятливо спросил Висон.

– Совершенно верно, Ваше Высочество! – кивнул я принцу, – Наша задача будет просто зайти в столицу и освободить её от мятежников. И я предлагаю, чтобы это сделали вы и ваши, тэнеберийские войска. С вами пришло около тридцати тысяч. С моим войском ещё больше сорока. Сил вам вполне хватит, но никто впоследствии не скажет, что лесанийцы захватили вашу столицу!

Глаза молодого принца заблестели, и он часто задышал:

– Я согласен! – звонко воскликнул Висон, – И я сам возглавлю эту атаку!

– Но брат! – пыталась возразить Лияра.

– Молчи, Ли! Это мой долг, как будущего правителя!

– Я согласен с Лиярой, Ваше Высочество, – сообщил я принцу. Руководить освобождением столицы вы можете, но мчать в первых рядах…

– Тем не менее, – едко сказал мне принц, – При захвате Бротоса и вы и ваши командиры, герцог, шли в первых рядах?

Я не нашёлся, что ответить, и лишь развёл руками. Принц торжествующе глянул на меня, и подытожил:

– Я лично возглавлю атаку!

Я лишь вздохнул, и махнул рукой. Как оказалось, зря. Когда через три дня мы проделали подкоп под стены и активировали мины, тэнеберийская армия ринулась в пролом в стене, и принц Висон погиб практически сразу, в первой же схватке. Озверевшие тэнеберийские дворяне, не сумевшие уберечь принца, рвались вперёд, не считаясь с потерями. А вот Тойский, хоть и полубезумный, но реально гениальный стратег, практически каждую улицу, ведущую к центру города, сделал настоящей крепостью, с баррикадами, лучниками на крышах, и пикинерами. Начавшийся в девять утра штурм к полудню задохнулся, и семидесятитысячная тэнеберийская армия потеряла половину своего состава. При этом они даже полпути не прошли к королевскому дворцу. И это с учётом того, что мы снесли огромный кусок стены, и проход у нападавших был практически беспрепятственный. Потому, посовещавшись со Штаровиром, я принял решение двинуть на помощь союзникам сразу два корпуса. Конница наша осталась в поле, и ещё два пятитысячных корпуса перекрывали все выходы из столицы.

Улицы Тэнебери были намного шире от улиц Бротоса, и позволяли идти в шеренгу по двадцать бойцов. Это давало нам большие преимущества и по количеству арбалетчиков, и в плане гранат. В этот раз я не полез в первые ряды, и руководил штурмом из центра «черепахи», уверенно ползущей вперёд. Первая же баррикада, о которую совсем недавно обломали зубы тэнеберийцы, оказалась нашим легионерам на один зуб. Четыре десятка гранат, брошенные двумя партиями, просто разметали и дерево, и булыжник, перегораживающие улицу. А слитный строй с ростовыми щитами прошёл через оборонявшихся, как нож сквозь масло. Потом мы прошли ещё две аналогичных баррикады, а на третьей нас уже никто не встретил. Опасаясь засады, я выслал вперёд Шиба, но тот подтвердил, что на баррикадах пусто, и вражеские воины организованно отходят к королевскому замку, видимо, собираясь до последнего оборонять этот оплот.