Нить судьбы - Роберт Святополк-Мирский

Оба выступили вперед.

— Мы поедем, — сказал бородатый.

— Делайте все, что надо. Через час выезжаем.

… Макс брел по дороге, спотыкался, падал, вставал и снова упрямо шел вперед. Промокший до нитки, грязный и замерзший он, пройдя пешком более десяти верст, добрался, наконец, до небольшого придорожного постоялого двора, в который не раз заезжал во время своих разбойничьих рейдов.

В зале оказалось почти пусто, только двое или трое так же, как он вымокших путников сидели на лавках и ели из мисок.

Хозяин испуганно взглянул на Макса.

Макс швырнул на стол большую серебряную монету и прохрипел:

— Выпить, поесть и переодеться…. Надеюсь, у вас найдется одежда на мой рост. А потом мне понадобится конь. Я куплю его.

— Все сделаем, а как же! И накормим, и напоим, и одежку дадим, — обрадовано закивал хозяин, прикусывая монету, — но за одежку и коня…

— Да, да, конечно, я заплачу отдельно. Где можно отдохнуть пока вы будете готовить еду и одежду?

— Увы, дорогой мой господин путник, у нас только одна комната для гостей и там женщина. Правда, она собиралась скоро уезжать и тогда…

Макс услышал за спиной скрип отворяющейся двери и повернулся.

На пороге той самой единственной комнаты для постояльцев стояла Варежка.

Увидев Макса в таком виде, она застыла неподвижно.

— Господи, — прошептал Макс, — благодарю тебя за чудо.

Он сделал несколько шагов к Варежке, и она отступила назад в комнату. Макс вошел следом за ней и плотно закрыл за собой дверь.

Смертельная бледность покрыла лицо Варежки. Макс рухнул перед ней на колени, взял ее холодную безвольную руку и поцеловал.

— Прости меня, прости. Я не успел.

— Батюшка умер? — бесцветным голосом спросила Варежка.

— Да, все умерли. Я один остался. Один на всем белом свете.

— Встань, — сказала Варежка после долгого молчания.

Макс поднялся с колен, теперь они стояли лицом к лицу.

— Кто это сделал? — спросила Варежка.

— Я видел, что всем командовал старый князь Четвертинский.

— Я так и знала.

Макс был поражен.

Ни одной слезинки не вытекло из ее глаз, а тон голоса был таким ровным и спокойным, будто ничего не случилось. Макс посмотрел на нее с восхищением.

Я никогда не видел ее такой. Сейчас она очень похожа на Антипа. Если бы она умерла, и Антип узнал об этом, он говорил бы так же.

— Я ехал к тебе… Мне больше некуда.

— Умойся, переоденься и поешь. Потом зайди ко мне…

…Когда спустя час Макс, отдохнувший и переодетый в сухое, вернулся, он увидел, что лицо Варежки выражало скорбь, но глаза были по–прежнему совершенно сухими, а взгляд суровым и спокойным. Она сидела на лавке и играла с любимым подарком Макса, то вынимая испанский кинжал из ножен, то вкладывая его обратно, то любуясь отблеском свечи на его лезвии.

— Я готов. Что будем делать? — спросил Макс.

— Прежде всего, поедем туда. Надо схоронить батюшку. А потом…. А вот потом… Хороший подарок ты мне сделал когда–то Макс…. Очень хороший…

Август–сентябрь 1497

Когда Варежка с Максом, минуя деревушку Кубличи, проехали по известной Максу звериной тропе прямо к лагерю уже вечерело.

К изумлению Макса на поляне, где происходило основное побоище, он не увидел ни одного мертвого тела, а лишь множество пятен крови, похожих на ржавчину, впитавшуюся то там, то тут в усыпанную иглицей лесную поляну.

Несколько мужиков и баб из Кубличей еще возились на поляне, стаскивая в кучу собранные в землянках убитых разбойников вещи — не пропадать же добру даром.

Они встретили Макса радостными возгласами, забыв на секунду о горе и печали, и начали кланяться в ноги Варежке, когда Макс представил ее, как дочь Антипа.

Потом они подробно рассказали о приезде Медведева и о том, что он уже часов пять назад выехал верхом, а двое кубличских мужиков на телеге с телом Антипа в крепко заколоченном гробу уехали с ним.

Варежка, опустив голову, задумалась. Потом вздохнула и сказала Максу:

— Ну что ж, может это и к лучшему. Я не хотела бы видеть батюшку мертвым. Пусть он останется в моей памяти, сильным, здоровым, красивым и умным, каким я его всегда знала. Я помню — батюшка говорил, что хочет покоиться на кладбище Медведева рядом со своим отцом…

— Да, он мне тоже это говорил, — подтвердил Макс.

— Медведев не успел его спасти, но он похоронит его как подобает. Мне бы тоже хотелось когда–нибудь лежать там, рядом с ним и дедушкой…. Но этого не будет…

— Макс! — закричал вдруг один из мужичков. — Ты же ничего не знаешь! Представь себе — погрузили мы мертвецов на телегу, а тут один зашевелился. Ну, ясное дело, мы его вытащили оттуда, и Меланья повезла его к бабке. Может еще и выдюжает.

И тут прискакал на коне мальчик из Кубличей. Его посылали проследить, куда ушло нападавшее войско.

— Я уже все сказывал старосте в деревне, но могу и повторить. В общем ехал за ними на большом расстоянии долго. Они свернули в сторону Белой. Но два человека, какие–то важные персоны, остались заночевать в Залесье на постоялом дворе. Когда я возвращался, они гуляли там во всю.

— Ты случайно не знаешь, кто они? — спросила Варежка.

— Знать–то не знаю, но описать могу. Я заскочил на этот постоялый двор и видел, как они там пили и ели. Один старик большой такой, здоровый, высокий, а другой худой с усами. О, вспомнил! Этот старик чего–то говорил худому все про какую–то вишню. Чудно как–то. А тот старика князем называл.

Варежка вдруг вспомнила слова Веры:

… — Старый князь Четвертинский и Вишня в один голос говорили, что напасть на Антипа планируют 1 сентября…

— Ты принес хорошую новость, парень, — Варежка, бросила мальчику монету.

Потом негромко сказала Максу:

— Сам Господь посылает их в наши руки. Ты знаешь, где находится это Залесье?

— Еще бы, — ответил Макс, — я здесь все вокруг знаю, как свои пять пальцев. Это не очень далеко.

— Поехали! — скомандовала Варежка. — К ночи нам надо быть там.

У Макса потеплело на душе.

Как она похожа на отца. И сказала точь–в–точь, как он бы сказал.

И он ответил, склонив голову, так же, как отвечал Антипу:

— Готов выполнить…

… На постоялом дворе в Залесье, в отличие от того постоялого двора, где Макс встретил Варежку, толпилось полно народу.