Билли Саммерс - Стивен Кинг

Если она учится здесь, а отец похоронен там, значит, и мать скорее всего живет в Кингстоне. В ближайшие часы она вряд ли хватится дочери. Билли убирает бумажник в куртку, но телефон все-таки прячет в верхний ящик комода, под стопку чистых футболок.

Наверное, стоит помыть в коридоре пол, пока рвота не засохла?.. Нет, лучше не надо. Если она проснется и решит, что это он – причина пожара в ее промежности, хорошо, если у него будет какое-то доказательство, что он притащил ее с улицы. Впрочем, это не означает, что он не мог воспользоваться ею позже, когда убедился, что в ближайшее время она не отбросит концы, не блеванет на него и не проснется в самый ответственный момент.

Девушка по-прежнему дрожит. Это явно шок… Или действие какой-то дряни, которую ей подмешали в питье? Он слышал про руфи[35], но понятия не имеет, что бывает после его приема.

Билли хочет уйти, и тут девушка – Элис – издает громкий стон. Отчаянный. Скорбный.

Черт с тобой, думает Билли. Идея хуже не придумаешь, но какая теперь разница…

Он ложится рядом с ней в постель. Обнимает ее со спины и прижимает покрепче к себе.

– Вот так – тепло и хорошо. С тобой все хорошо. Согревайся, успокаивайся, и хватит уже трястись! Утром тебе станет лучше. Утром мы все уладим.

Мне хана, опять думает он.

Видимо, она действительно отогрелась – или просто остаточное действие руфи закончилось? Билли не знает, и ему в общем-то наплевать. Главное, что дрожь начинает утихать и вскоре прекращается. Храп тоже. Теперь ему слышно, как дождь барабанит по крыше и подоконникам. Дом уже старый и при сильных порывах ветра скрипит. Звук этот, как ни странно, успокаивает.

Полежу пару минут и встану, думает Билли. Как только пойму, что она не вскочит посреди ночи и не заорет во всю глотку, что ее убивают. Всего две минутки…

А потом он проваливается в сон. Ему снится, что в кухне стоит дым, пахнет горелым печеньем. Надо предупредить Кэти, сказать, чтобы скорее доставала печенье, пока мамин хахаль не вернулся домой, но говорить он не может. Это прошлое, и Билли – всего лишь зритель.

Ночью Билли резко просыпается – в полной уверенности, что проспал приезд Джоэла Аллена и запорол дело, на которое потратил несколько месяцев работы. Тут он слышит рядом дыхание девушки – спокойное, без храпа – и все вспоминает. Она спит, уткнувшись ягодицами ему в пах, и Билли с ужасом замечает, что у него эрекция. Это совершенно неприемлемо, просто ни в какие ворота! Вот только телу обычно плевать на обстоятельства, у него свои желания.

Билли выбирается из кровати и в темноте, ощупью бредет в ванную, прикрывая рукой причинное место. Еще не хватало – в довершение всех бед – удариться твердым членом об комод. Не ночка, а гребаный цирк. Девушка не шевелится, спит. Судя по размеренному дыханию – крепко.

Когда он добирается до ванной и закрывает за собой дверь, эрекция уже немного спадает – можно помочиться. Смыв в унитазе громкий, и вода будет течь, пока не подергаешь ручку несколько раз, поэтому он просто опускает крышку, выключает свет и бредет в темноте к комоду, где на ощупь находит свои единственные спортивные шорты на резинке.

Закрыв дверь в спальню, он уже чуть увереннее проходит в гостиную – занавеска на окне-перископе отодвинута, и света уличного фонаря достаточно, чтобы ни обо что не удариться.

Билли выглядывает в окно и видит лишь пустынную улицу. Дождь по-прежнему льет, но ветер немного утих. Билли задергивает занавеску и смотрит на наручные часы, которые так и не снял. Пятнадцать минут пятого. Надев шорты, он укладывается на диван и пытается придумать, как ему быть с девушкой, когда она проснется. В голове стучит одна-единственная мысль, нелепая, но правдивая: появление в доме нежданной гостьи, пожалуй, положило конец его писательству. А как все хорошо начиналось… Билли невольно улыбается. Нашел из-за чего расстраиваться – все равно что волноваться о запасе туалетной бумаги, когда сирены извещают тебя о приближении торнадо.

Своему телу он не хозяин – и мыслям, по всей видимости, тоже. Билли закрывает глаза. Он хочет немного подремать, но вместо этого погружается в глубокий сон. А когда просыпается, девушка стоит над ним. В футболке, которую он на нее надел. И с ножом в руке.

– Где я? Кто ты? Ты меня изнасиловал?

Глаза у нее красные, волосы всклокочены. Ее портрет мог бы послужить иллюстрацией к статье «похмелье» в толковом словаре. Еще она перепугана насмерть, что вполне можно понять.

– Тебя изнасиловали, но это сделал не я.

Нож в ее руке – тот маленький ножик для чистки овощей, которым Билли ковырял занозы. Он забыл его на журнальном столике.

Билли осторожно протягивает руку и забирает нож. Она не сопротивляется.

– Кто ты такой? – спрашивает Элис. – Как тебя зовут?

– Далтон Смит.

– Где моя одежда?

– Висит в ванной. Я тебя раздел и…

– Раздел?! – Она опускает глаза на футболку.

– И вытер полотенцем. Ты была мокрая насквозь. Продрогла. Как голова?

– Болит. Такое чувство, будто я всю ночь пила, но я выпила всего одну бутылку пива… и, кажется, джин-тоник… Где мы?

Билли скидывает ноги на пол. Элис пятится и поднимает руки: не подходи.

– Кофе будешь?

Она обдумывает его предложение, но недолго. Опускает руки.

– Да. Аспирин есть?

Он варит кофе. Она тем временем выпивает две таблетки аспирина и медленно бредет в ванную. Запирается изнутри, но Билли это не волнует – такой замок при желании вышибет даже пятилетка. А десятилетка сорвет дверь с петель.

Элис возвращается в кухню.

– Ты за собой не смыл. Фу.

– Не хотел тебя будить.

– Где мой телефон? Он у меня в кармане лежал.

– Не знаю. Хочешь тост?

Она кривит губы.

– Нет. Бумажник на месте, а телефона нет. Ты его забрал?

– Нет.

– Врешь.

– Нет.

– Так я тебе и поверила, – дрожащим от презрения голосом говорит она. Потом садится, натягивая футболку на колени. Впрочем, футболка длинная, и все, что нужно, прикрыто.

– Где мое белье? – спрашивает она. Укоризненным, уличающим тоном.

– Лифчик под журнальным столиком. Одна из лямок порвана. Может, я смогу ее завязать. Трусов на тебе не было.

– Врешь! Думаешь, я шлюха?

– Нет.