Чертовщина за свой счет - Валентина Андреева

Через неделю странно присмиревшая подруга в сопровождении мужа и собаки приехала на дачу.

– Сеню арестовали, – улучив момент, шепнула она мне. – Любаня трое суток лежит дома и ничего не ест. У Игоря жену в больницу положили – нервно-психическое расстройство. Зато ее мать выписали. Игорь со Светкой замотались. На днях наконец-таки его мать из Англии возвращается. Хоть какая-то помощь. А тебе привет от ветерана. Он с правнуком на даче сидит…

На меня сразу пахнуло ветром трехдневного путешествия. Но прежнего страха и беспокойства я не ощутила. Вспоминалось только хорошее.

– Поговорить надо, – торопливо прошептала я. – Придумай что-нибудь. Димка пасет ежеминутно. Удушил заботой. Везде, кроме кухни. За себя боится. Решил, что у меня после отдыха обязательно должна съехать крыша и он без заботливой жены останется.

– Нашел чего бояться, – прошелестела Наташка. – Свято место пусто не бывает… Нет, это я что-то не то говорю. Конечно, правильно боится. Все они боятся. Где ж еще таких дур найти? Нет. Это кажется тоже не то. Ладно, пойду. Сама додумаешь, как и что я хотела сказать. Позже загляну, – громко донеслось уже от калитки. – У меня новый рецепт засолки огурцов. С морковкой и чесноком. Я привезла тебе от Татьяны – попробовать. Обсудим.

Хитрить не пришлось. Димку вызвали в больницу. Иногда полезно быть опытным хирургом. Он предложил поехать с ним, но я очень талантливо изобразила страх к мирской суете. Борис – вторая, меньшая по объему половина Натальи – с вечера стал готовиться на рыбалку. К утреннему клеву. Проще говоря, в девять вечера заснул. Димон позвонил, что приедет поздно. Заодно убедился, что я все еще в здравом уме. Мы с Наташкой пили чай и радовались жизни. В промежутках я узнала, что на зеленой стоянке прошло без моего участия.

Догадки мои оказались, в принципе, правильными. В отличие от меня, Наташка сразу сообразила, что под видом частных торговцев скрываются оперативники. И предусмотрительно увела Любаню подальше в лес, рассчитывая избавить от неприятной картины ареста супруга. Заодно и подготовить ее к этому непростому событию. С помощью парика… Она не сомневалась, что ряженый Сеня, передавший Стасику пакет с пистолетом, позаимствовал его у жены. А где же еще? Во время последнего обеда она старательно изучала растительность на голове Любани. И пришла к выводу – волосы на голове не настоящие. Но ведь попробуйте сказать это женщине, убежденной в том, что никто об этом не догадывается. В то же время парик, позаимствованный у жены и задействованный в преступлении, послужил бы прекрасным поводом для зарождения тихой ненависти к арестованному супругу. Как доказательство исключительно потребительского отношения к жене. И быстренько заставил утешиться. Оставалось только «случайно» стащить парик с головы Любани и опознать как шевелюру преступника.

Увлеченная разговором Любаня не заметила, как Наташка несколько раз пыталась подцепить клок ее волос на свой браслет. Ничего не получалось. Тогда подруга поменяла план. Кончилось тем, что прекрасно сделанный в форме каре и страшно дорогой парик Любани, аккуратно подцепленный на молодую березку, вырвался вместе с ней на свободу, взмыл вверх и в свободном полете облюбовал недосягаемую вершину ели. Все бы ничего, но с париком улетел и клок собственных волос Любани безумного окраса. Все это породило одновременный крик ужаса и боли. На него и полетела вся орава оперативников и смелых туристов. Вот тут-то подруга и вспомнила рассказ Стасика. Парик, в котором солировал Сеня, был в мелких кудряшках и с медным оттенком. Впоследствии выяснилось, что Любаня свои дополнительные волосы нежданно-негаданно обрела в день бракосочетания. Отправившись с утра к знакомой парикмахерше и узнав, что той не будет в течение нескольких дней, она рискнула сесть в кресло к другому мастеру. Восхищенная трескотней приятного молодого человека, потеряла бдительность и полностью положилась на его вкус в выборе фасона стрижки и тона окраски волос. Когда все было кончено, она с удивлением поняла, что страшнее уже не будет выглядеть никогда. Даже если в глубокой старости покроется бородавками. Скандал, отягощенный прогнозом возможного бегства жениха прямо из-под венца, заставил руководство салона искать компромисс. Он-то и обрел образ парика. Любаня привыкла к нему, как к родному. Снимала только дома, повязывая голову кокетливой косыночкой. И терпеливо ждала, когда отрастут собственные серо-буро-малиновые волосы с темным оттенком у корней.

Финал был не такой, как хотелось Наталье. Лоточники, выбираясь из кустов, плевались и ругались матом. Оперативники в форме вели себя сдержанней. Остальные хохотали и хихикали. Любаня плакала у подоспевшего Сени на плече, он растерянно гладил ее по пестрой голове, уговаривая, что она самая красивая женщина в мире.

Первой опомнилась Наташка. Именно она загнала на ель двух энтузиастов. Один слез почти сразу, поскольку вывозился в смоле. Второй по этой же причине продолжил победное восхождение, рассудив, что теперь уже все равно. Так парик вернулся к хозяйке. Одновременно закончился лимит свободного времени на зеленой стоянке.

Меня искали долго и отчаянно. С таким же успехом Алексей Иванович пытался найти и успокоить хоть одного человека из оставшейся троицы. Встретились у капитана в рубке. Наталья в категоричной форме требовала развернуть теплоход и направить на место зеленой стоянки. Предполагалось, что я в одиночестве ношусь по берегу, рву на голове последние волосы, а в промежутках заламываю руки в безумной тоске по родному окружению. Капитан спокойно отбивался железной фразой «К сожалению, это невозможно». Директор круиза торопливо искала меня в списках пассажиров и не находила. Наташка запальчиво обвиняла капитана в преступной халатности. Она прекрасно слышала, что перед отплытием он громко скомандовал: «Отдать швартовы!» Не следовало этого делать. Оставив парочку про запас, не говорил бы сейчас, что возвращение невозможно. Как теперь без них вообще в Москве причалим. До капитана, потерявшего последнюю способность рассуждать, дошла наконец мысль поинтересоваться моей фамилией. С этой минуты в переговорах наступил перелом. Он весело улыбнулся и пояснил, что пассажирка Ефимова Ирина Александровна задержана сотрудниками милиции и в настоящее время они доставляют ее в Москву. Алена перестала реветь и ахнула, пробормотав что-то про свои домашние тапочки. Наташка выхватила у директора круиза список пассажиров и правой рукой принялась обмахивать раскрасневшееся лицо. Левая отражала служебные попытки отнять у нее документ. Лешик стоял по стойке смирно и усиленно думал, что надо говорить в таких случаях. Момент был подходящий, и Алексей Иванович его использовал с толком.

Объяснения не заняли много времени, но вызвали бурю восторга. Капитан опомнился и попросил посторонних покинуть служебное помещение. Наташка, решив напоследок проявить свое всепрощение, тихонько пожелала ему не жениться на Людмиле – истеричка. Глаза у него стали величиной с сушку-малютку, и он неожиданно для себя признался:

– Вообще-то, мы уже десять лет как женаты. Второго ребенка ждем.

– Да? – удивилась подруга. – Тогда берегите ее, мой друг! – и последней выпорхнула из каюты.

– Что там еще случилось? – спросил у Натальи предводитель любопытной группы туристов, толпившихся на палубе в ожидании очередных новостей.