Юся и эльф. Все любят котиков - Екатерина Лесина

Не поверил?

Или, скорее, плевать ему было на то, кто там действительно убил. Дункану главное, как это дело на карьере отразиться, которая у него во многом не складывалась. И отнюдь не потому, что специалистом он был дерьмовым. Не был. А вот засранцем, умудряющимся на ровном месте отношения с людьми портить, очень даже был. Но я-то здесь при чем?

– Клятва – это хорошо, – протянул отец громко. – Вот только… насколько мы знаем, связь с Вечным лесом не может не сказаться… в том числе на клятвах. Поэтому с вашей стороны было бы весьма благоразумно оставить человеческие дела людям.

– Я бы оставил, – Эль задвинул меня за спину. – Если бы они касались только людей.

– Что ж… возможно, так оно и будет?

– Будет ли?

Стража притворялась глухой. Или… они слышат совсем другой разговор? У Мариссы всегда получались красивые щиты.

Как я ее не заметила?

Ныне она в черном, и строгий костюм ей к лицу. И тяжелая серебряная цепь, в звенья которой вплавлены камни. Наверняка, артефакт из тех, которые древние, родовые и свойств малоизученных.

Перстень в пару.

Заколки.

Взгляд насмешливый. И эта вот улыбка, снисходительная, прощающая даже. На мертвецов не стоит обижаться, а она явно полагала меня если не мертвой, то почти.

– Я тоже умею приносить клятвы, – отец теперь говорил иначе, как-то… спокойно?

Уверенно.

И главное, что я готова себя за локоть укусить, если слышим его только мы. Вот отступает стража, явно решив, что ссора с ушастыми городу особой пользы не принесет. Вот Дункан что-то нашептывает напарнику, и тот слушает, но не сказать, чтобы прислушивается. Вот на мое плечо ложится рука.

Оборачиваюсь.

Тот самый полукровка, который убрал пьяного Глена.

– Не стоит волноваться, – сказал он тихо. – Насколько я успел изучить светлейшую Эрраниэль, она скорее разрушит этот город, чем позволит причинить вред семье.

А я семья?

Семья.

– Мне нужно лишь то, что мне принадлежит, – и вновь взгляд на меня, будто он знает… хотя почему «будто»? Он точно знает, что спрятал предок, как знает, что это сокровище переместилось из склепа. И искушение огромно, будто сама тьма нашептывает, что стоит избавиться от докуки.

К чему мне рука демона?

Я ведь и капусту, если разобраться, пусть люблю, но не настолько. Так чего ради… люди? Люди справятся. Есть ведь другие некроманты и вообще… сомневаюсь, что отец собирается уничтожить город. На ненормального он не похож, ему власть нужна и отнюдь не над нежитью. Что изменится для большинства? Ничего.

Так стоит ли?

Я сунула руки в подмышки, коснулась шали, если уж она божественного происхождения, то пусть помогает, пусть избавит от этого… шепота. И он исчез. А с ним ушли и сомнения, и дрожь.

– Я дам тебе время, – сказал отец, отступая. – Но не думай, что его так уж много. И что нам нужно ваше разрешение. Скоро мир изменится. И вполне может быть так, что некоторые старые договоренности перестанут иметь вес.

А потом улочка опустела.

И парень сказал:

– Я вас провожу. Хотя глупо. Остались бы в поместье, там всяко безопасней.

Эль молча покачал головой, а я вцепилась в руку мужа и сказала:

– Его ведь кто-то убил. Кто-то из тех, кто неплохо себя чувствует в этом самом поместье.

А значит, не так уж там и безопасно.

…шелестело дерево серебряной листвой, укрывало от мелкого дождя, и солнечный свет, запутавшийся в листьях, согревал малину. Та и рада была растопырить уцелевшие листья, тянула побеги, жалась к гладкому стволу, спеша ухватить остатки тепла.

– Все будет хорошо, – не слишком уверенно произнес Эль. И я повторила, пытаясь убедить себя:

– Все будет хорошо…

Прозвучало довольно-таки фальшиво.

А дома нас ждал маншул и пара полудохлых крыс, что бродили по кухне, натыкаясь на мебель. Шерсть их потемнела, частями вылезла, глазницы были пусты, но вот появление живых твари учуяли сразу. Одна развернулась и зашипела, прежде чем превратиться в горстку пепла.

Не хватало еще, чтобы в моем доме крысы на меня шипели.

Вторая заверещала, оказавшись в ограничительном круге.

– Погоди, – Эль перехватил руку. – Она… не совсем, чтобы мертвая. И не живая.

Крыса рухнула на бок, тельце ее затряслось и лопнуло.

– Твою ж…

Заворчал маншул, соизволив спуститься со стола, подошел и ткнулся лобастой башкой в ногу. Глаз его блеснул, а из открытой пасти донесся протяжный низкий звук.

– Да, еще та мерзость, – согласился Эль. – Знаешь, мне кажется, что все-таки лучше убрать ту капусту из подвала.

Он снял камзол.

Закатал рукава и, оглядевшись, – пол кухни был покрыт мелкими кусками гниющего мяса, – осведомился:

– А тряпка половая у нас имеется?

Все-таки я люблю своего мужа.

А демоны…

С демонами мы как-нибудь управимся. И со всем остальным тоже.

Демоническая рука скрутила фигу.

– Не балуй, – не слишком уверенно сказала я, и кривоватые пальцы шевельнулись, когти заскребли по дну шкатулки, а обрубок задергался, будто рука пыталась выбраться.

Я с трудом удержалась, чтобы не отшвырнуть проклятую шкатулку. И то скорее из понимания, что далеко она не улетит: подвал у меня небольшой.

– И что с тобой делать?

Рука затихла.

А мне подумалось, что демону, должно быть, не слишком удобно без конечности.

В подвале воняло.

Капустой.

И дохлыми крысами, которые явно не желали осознавать, что жизнь их короткая подошла к естественному или не слишком естественному, но всяко финалу, и теперь норовили восстать. Упокаивать их приходилось… в общем, приходилось, да.

Вони становилось больше.

А соседи и без того не слишком меня жаловавшие – тетушку мою, помнится, они от всей души жалели – и вовсе сделались мрачны и подозрительны. Нет, я понимаю, что особых причин любить друг друга у нас нет, но… это же не повод плевать в спину! Или амулет на забор вешать.

Дрянной, к слову.

Амулет.

Но я все равно прибрала, так, порядка ради и вообще в хозяйстве пригодится.

– К эльфам отправить? – я наступила на крысиный череп, который мерзенько хрустнул под ногой. А конечность затихла. И всем нутром своим я ощутила возмущение. К эльфам ей определенно не хотелось.