Вторая эра машин - Эрик Бриньолфсон

Что же нам делать для того, чтобы способствовать развитию Дара второй эры машин и одновременно уменьшить неравенство или как минимум смягчить его вредные последствия? Как стимулировать дальнейшее развитие технологий, но при этом сделать так, чтобы как можно меньше людей оказалось за бортом?

Сейчас, когда множество технологий из мира научной фантастики ежедневно становятся реальностью, может показаться, что нам необходимы какие-то радикальные шаги. Однако это не так, по крайне мере, не прямо сейчас. Многие рекомендации в области роста и процветания, которые можно найти в любом базовом учебнике по экономике, вполне уместны сегодня и останутся полезными в обозримом будущем. В ходе наших дискуссий с политиками, инженерами и капитанами бизнеса мы не раз с удивлением обнаруживали, что они до конца не понимают внутреннюю логику этих рекомендаций. Именно поэтому мы и решили написать эту главу.

Базовый учебник по экономике вполне может служить руководством и в наши дни, поскольку, несмотря на все недавние прорывы, цифровой труд еще очень далек от того, чтобы полностью вытеснить человеческий. Роботы и компьютеры, несмотря на всю свою мощь и потенциальные способности, все еще не готовы отнять у нас все рабочие места. Беспилотный автомобиль Google пока еще не может ездить по любым дорогам или в любых погодных условиях. Он не знает, что делать, когда посреди улицы на перекрестке вдруг появляется регулировщик и начинает вручную направлять движение (это, конечно, не значит, что гугломобиль продолжит движение и просто переедет регулировщика; но он остановится и будет ждать, пока ситуация опять не нормализуется). Технологии, обеспечившие успех робота Watson, потенциально настолько мощные, что они уже применяются во множестве областей, таких как здравоохранение, финансы и потребительский сервис, но, по большому счету, сама эта машина все равно остается всего лишь очень хорошим знатоком «Своей игры».

В краткосрочной перспективе компаниям все еще будут требоваться люди-работники, чтобы удовлетворить своих клиентов и преуспеть в экономической конкуренции (а долгосрочные перспективы мы обсудим в следующей главе). Да, технологии второй эры машин очень быстро покидают научные лаборатории и выходят в мир большого бизнеса. Но каким бы стремительным ни был этот прогресс, мы все равно не можем обойтись без множества живых работников – тех, кто «работает с людьми»: кассиров, служащих почтовых отделений, юристов, водителей, полицейских, сиделок, менеджеров и других. И вряд ли все эти профессии сметет нарастающая волна компьютеризации. В марте 2013 года в США в целом насчитывалось 142 миллиона с лишним занятых работников; значит, в каждом из этих случаев работодатели выбрали живых людей, а не цифровые технологии (или использовали человеческий труд в дополнение к технологиям) – и это при том, что ЭВМ для коммерческих задач существуют уже более полувека, персональные компьютеры – 30 лет, а интернет – 20 лет.[346] И хотя работодатели в будущем, скорее всего, будут чаще выбирать цифровой труд, этот процесс не будет линейным и повсеместным.

На сегодня лучший способ уменьшить угрозу для нашей занятости заключается в стимулировании роста экономики. Пока у компаний есть возможности для роста, огромное большинство из них будет нанимать людей, чтобы реализовать эти возможности, количество рабочих мест будет увеличиваться, работники будут процветать…

Если бы все было так просто! На самом же деле множество специалистов яростно спорят о том, какой именно способ обеспечить быструю экономическую экспансию самый верный. В частности, на протяжении долгого времени существует принципиальные разногласия относительно роли правительства в этом процессе. Экономисты, политики и бизнесмены задаются вопросами о правильной монетарной политике: должна ли Федеральная резервная система увеличить денежную массу? Какой должна быть ставка рефинансирования? Идет и дискуссия о правильной налоговой политике: как правительство должно расходовать собранные налоговые поступления? Каким должен быть государственный долг? Каковы правильные уровень и соотношение подоходного налога, налогов с продаж, корпоративных налогов и так далее? Какой должна быть максимальная налоговая ставка?

Разногласия по этим вопросам часто оказываются настолько сильными, что стороны могут просто не найти точек соприкосновения. Но на самом деле таких точек довольно много. Читая совершенно разные, но хорошие базовые учебники – будь то «Принципы экономики» (Principles of Eco-nomics) гарвардского профессора Грега Манкива, консервативного экономиста, консультировавшего Джорджа Буша и Митта Ромни, или «Экономика» Пола Самуэльсона из МТИ, либерального консультанта президентов Джона Кеннеди и Линдона Джонсона, – вы увидите, что у них много общего.[347] Хорошие учебники и хорошие экономисты согласны между собой относительно роли правительства в обеспечении экономического роста (этого едва ли можно было ожидать после публичных обменов колкостями в СМИ). Мы согласны с базовым экономическим сценарием, как он описан в этих книгах, и считаем, что он и дальше будет играть центральную роль в процессе, невзирая на наступление машин.

Согласно этому сценарию, правительство имеет право вмешиваться в нескольких ключевых областях. Не все из них связаны с цифровыми инструментами второй эры машин, поскольку многое из того, чем нам приходится заниматься в эпоху блистательных технологий, не связано с напрямую с этими технологиями. Зато это помогает стимулировать экономический рост и увеличивает число возможностей. Вот как выглядит наш список базовых экономических советов.

В первой половине XX века США были явным лидером в области начального образовании, поскольку поняли, что неравенство возникает в результате «гонки образования и технологий». Это выражение придумал первый лауреат Нобелевской премии по экономики Ян Тинберген, а экономисты Клаудиа Голдин и Лоренс Кац сделали его названием интереснейшей книги, вышедшей в 2010 году.[348] Когда технологии развиваются слишком быстро, и образование за ними не успевает, неравенство растет. Поняв это в самом начале прошлого века, США сделали значительные инвестиции в начальное образование. К примеру, Голдин показывает, что к 1955 году почти 80 % американских подростков в возрасте 15–18 лет учились в старших классах – более чем вдвое больше, чем в любой европейской стране того времени.