Цивилизации - Фелипе Фернандес-Арместо

В записках Чжоу много сведений о непосредственно предшествующей истории кхмеров. Большинство монументов, которыми он восхищается, датируются временем великого короля Джайявармана VII, который умер примерно за три четверти века до этого. Стены, рвы, южные врата и башни Ангкор Тома, на чем основаны описания Чжоу, — лишь центр большой строительной кампании, которая окружила столицу храмами и дворцами, дорожными станциями и, как говорили, сотней с лишним больниц^ украшенных гигантскими человеческими лицами. На стеле в Та Проме имеется резная надпись с провозглашением политики общественного здравоохранения Джайявармана:

Распределение ресурсов для больниц показывает и масштаб, и источник богатства кхмеров: ежегодно 81640 данников из 838 деревень давали по 11192 тонны риса плюс 2 тонны 1 центнер 91 фунт кунжута, 2 центнера 107 фунтов кардамона, 3402 мускатного ореха, 48 000 доз противовоспалительного средства, 1960 коробок с мазью от кровотечения, а также соответствующие количества меда, сахара, камфоры, черной горчицы, кумина, кориандра, фенхеля, имбиря, острых ягод кубеб, ароматных трав, корицы, горьких слив миробалан и уксуса из ююбы, плода лотофагов.

Наиболее эффективным профилактическим средством была молитва, и стела, воздвигнутая при основании храма в Та Проме, описывает его богатства; храм был в 1186 году посвящен образу матери Джайявармана как «женскому совершенству». Храм получал дань из 3140 деревень. Приношения включали набор золотых сосудов, весящих 10 центнеров, и такой же набор сосудов из серебра, 35 бриллиантов, 40620 жемчужин, 4540 драгоценных камней, огромную золотую чашу, 876 китайских покрывал, 512 шелковых простынь и 523 зонта; ежедневные поставки продуктов для пяти тысяч постоянных обитателей включали рис, сливочное и растительное масло, молоко, патоку, семена и мед. Культовые церемонии ежегодно требовали поставок воска, сандалового дерева и 2387 наборов одежды для 260 изображений.

Торжество буддизма как государственной религии, возможно, связано с преданностью жены Джайявармана, которая в своем горе, когда он уезжал на войну, искала утешения «в безмятежной тропе мудреца, идущего между пламенем мучений и морем страданий»[454]. Байон — «золотая башня» Чжоу Дагуаня — обладает солидной центральной массой, что заставляет вспомнить центральные возвышения древних кхмерских столиц; но во внутренних помещениях башни не индуистский образ Деваджары, как в предыдущих королевствах, а Будда, который должен символизировать апофеоз короля-основателя, чьи изображения «смотрят во все стороны» с наружных фризов. Переход к господству при дворе буддизма, начатый Джайяварманом, продолжался в дни Чжоу, потому что корни индуизма были очень прочны. Город построен по тому же плану, что и храм: оба повторяют божественную конструкцию мира, общую для космологии индуизма и буддизма: центральная гора, концентрические окружности, каменная внешняя стена, окружающие воды. Поскольку боги оставляют природу сработанной грубо, люди должны приводить ее в порядок, в соответствии с божественными идеалами. Рамакандра Каулакара, архитектор XI века из Ориссы, где при господстве мусульман воздвигнуты лучшие индуистские храмы, уловил главные принципы строительства Ангкора:

Королевская столица, воздвигнутая в XI веке Удайадитиаварманом II, раскинулась вокруг центральной башни, на которой есть характерная надпись: «Считая, что центр вселенной обозначен Меру, он подумал, что подобает иметь Меру в центре столицы»[456]. Надписи, помещенные Джайяварманом VII по углам святилища Ангкор Тома, в той же традиции сравнивают центральную башню, внешние стены и окружающий их ров: «Первая пронзает своей вершиной яркое небо, второй уходит вниз, в непостижимые глубины мира змей. Эта гора победы и этот океан победы, построенные королем, означают возвышение его великой славы»[457]. В правление Джайявармана ученый брамин из Бирмы еще мог приехать в Камбоджу, чтобы поучиться у многих «известных знатоков Вед», которые жили здесь. Санскритские надписи, которые исчезли в соседнем королевстве Чампа в 1253 году, в Камбодже делались до 1330-х годов[458].

Вслед за тем монументальное строительство в Ангкоре прекратилось больше чем на сто лет. Не следует принимать на веру миф красных кхмеров: ангкорское государство было не просто замкнутым сельскохозяйственным обществом. На одном из рельефов Байона изображен морской мир юго-восточной Азии, часть которого составляет и Ангкор: моря изобилуют рыбой, они полны рыбачьих лодок, прогулочных яхт с крытыми палубами, боевых и торговых кораблей с глубокими трюмами. Но кхмеры не занимались торговлей с дальними странами, как делали истинно преуспевающие государства позднего Средневековья, например Шривиджая или Маджапахит (см. ниже, с. 484–491). Не могла элита Ангкора и бесконечно платить армиям, как не могла строить в прежних масштабах. Все труднее становилось продавать рис за золото. Начиная с XII века на северо-востоке Азии появились новые обширные районы производства риса; почвы, не такие плодородные, как в Ангкоре, подверглись воздействию новых технологий под руководством правителей и религиозных организаций. Динамичное и агрессивное тайское государство богатело, а Ангкор пребывал в застое. Со временем в 1430-е годы кхмеры ушли в более компактный оборонительный круг в Пномпене и, после того как тайцы унесли все, что смогли унести, покинули Ангкор и бросили его на милость леса.