В интересах государства. Аудиториум, часть 2 - Алекс Хай

Все это уже ни разу не походило на шалость. Сила внутри меня бурлила, кипятила кровь, ища выхода. Я чувствовал не просто злость Рода – нет, он рокотал, рвал и метал внутри меня, выплескивая ярость. А по позвоночнику пробежал липкий холодок дурного предчувствия.

Значит, буду тянуть время и перетяну все внимание на себя. Быть может, удастся помочь Коле уйти. Лишь бы получилось. Тогда будет хоть какой-то шанс привести помощь.

Пантелеев расхохотался, и раствор в его банке пронзительно засиял.

– Ну вы и отродье дворянское, кхе-хе-хе! Кровь, говорите, чистая? А вам, лбы вы стоеросовые, говорили, что погоня за высоким рангом и женитьба на себе подобных вызывает… Как это Дедуля говорит… Это, побочные эффекты! Ты на себя в зеркало-то давно глядел, урод белобрысый? Ты ж и на человека-то похож с натяжкой! Что, доразвлекались твои предки с чистотой кровушки? Доигрались до белых волосенок и красных зенок?

Меншиков переменился в лице. Его аж перекосило от презрения и ненависти.

– Пасть захлопни, труп. Или полью твоим бульоном вон эту березу. Поглядим, как ты после этого заговоришь. Если сможешь.

– На коньяке продержусь, – осклабился Ленька, которого вся эта ситуация уже откровенно забавляла.

Я же его чувств нисколько не разделял. И, кажется, начал понимать, зачем все это было.

Меншикову и его прихвостням на фиг не сдался Пантелеев. Это был лишь повод выманить нас с Ронцовым в укромное место. И судя по тому, с какой поддержкой пришел Меншиков, он не собрался отпускать нас с Серегой просто так.

Психопат хренов.

«Коля, беги!» – заорал я Сперанскому и выставил «Покров» между ним и альбиносом. – «Вали давай!»

Лекарь поставил сверток с Головой на снег и метнулся к деревьям.

– Держи его! – скомандовал Меншиков. – Ни один не должен уйти! Сегодня все случится! Промахов быть не должно!

Рыча от напряжения, я укрепил и увеличил барьер – теперь он протянулся через всю поляну, укрывая от «Княжичей» и Сперанского, и чахнувшего у дерева Афанасьева.

Исаев бросил несколько «Кос» в преграду, но заклинание выстояло. Забелло запустил пару «Жар-Птиц», а Меншиков шарахнул «Колобками». Я усмехнулся. Ну уж нет, ребятки, мои барьеры крепкие… Нырнув за преграду, я оттащил туда же и Леньку.

– Махач! Махач! – скакал в растворе артефакт. – Уууух, жаррра пошла! Надери им жопы, Мишаня!

– Да молчи ты!

Я влил еще силы в барьер, но Исаев смог надорвать его сбоку. Я запустил в парня «Колобком» из чистой силы – Исаев пропорол сугроб, взметнув ворох снега, и застонал.

– Коля, беги!

«Идем со мной! Ты один с ними не справишься!»

«Вали, я сказал!»

Сперанский замешкался, я видел муку и сомнение на его лице – лекарю не хотелось оставлять меня. Я поторопил его жестом, и Коля наконец-то подчинился. Развернулся, взял разбег…

И, коротко вскрикнув, рухнул навзничь.

– Что за… – но я захлопнул рот, не успев договорить.

Григорий Афанасьев отошел от березы и встряхнул руками. Ни следа не осталось от былой усталости, что едва не свалила его с ног. Менталист был сосредоточен и непривычно серьезен. В десятке шагов от него Сперанский попытался подняться, но Афанасьев шевельнул пальцами и что-то прошептал – и лекарь снова повалился в снег.

– Я же говорил тебе, что поведутся, – сухо, без тени своего вечного балагурства, обратился он к Меншикову.

Альбинос кивнул.

– Да, я проспорил. Отличная работа, Гриша. И ведь действительно разыграл все как по нотам. Похвальное лицедейство.

Я инстинктивно попятился и врезался спиной в дерево. Значит, все это время Афанасьев, наш Гриша…

Нет, нет… Ну что за дерьмо?!

Я быстро огляделся. Малыш и Грасс лежали в снегу. Ронцов так и развалился брошенной куклой под куполом. Сперанский далеко не ушел.

Я остался один против четырех «Княжичей» и предателя Афанасьева.

– Гриш, зачем? – только и смог выдавить я хрипло.

Сосед скользнул по мне безразличным взглядом.

– Ничего личного, Соколов, – отозвался он. – Я тоже хочу в Орден. В этом году условия приема, как по мне, излишне жесткие. Но на что не пойдешь ради членства в закрытом тайном обществе…

Сукин сын.

На пару мгновений у меня просто опустились руки от разочарования и осознания того, что я сам привел друзей в эту ловушку. Ведь я должен был что-то заметить в поведении Афанасьева, а этом его вечном балагурстве и подначивании. Но я ничего не заподозрил. Ни разу.

А теперь…

Пятеро аристократов окружали меня, сжимая кольцо. Я отошел подальше от Головы, чтобы ненароком ее не задеть. Ленька-то во всем этом балагане точно не виноват, а портить ценное имущество было негоже.

Нет, живым я не дамся, пусть шансы и не равны. Может кто-то из ребят успеет прийти в себя. Хотя лучше бы им не видеть моего падения. Ведь вместе со мной рухнут и их надежды.

Они теснили меня в середину поляны, подальше от друзей. Гагарин с легкостью прошил все мои защиты и держал невидимой хваткой за горло. Каждая моя попытка дернуться и даже просто пошевелиться отзывалась мучительной болью. И чем больше я пытался сопротивляться, тем труднее становилось дышать.

Если этот Гагарин был так хорош, что он вообще забыл среди Первокурсников?

– Если тебя это утешит, вы с Ронцовым станете нашим пропуском в Орден, – улыбнулся Меншиков.

– Тебе тоже не дает покоя Аспида? – горько усмехнулся я.

Жутковатые глаза альбиноса вспыхнули красным. Значит, он еще и был под стимуляторами?

– О, это не просто Аспида, а самая закрытая ее секта. Полулегендарная. И, к сожалению для вас с Ронцовым, самая радикально настроенная по отношениям к слабокровкам и бастардам. Вы – наше задание. Дабы доказать свою приверженность идеалам Темной Аспиды, мы должны избавить мир от вашего присутствия. Очистить его от вас.

Значит, чутье меня не обмануло. Сила снова колыхнулась во мне. Нет, рано. Еще рано. Нужно вытрясти из них побольше информации. Пусть сами расскажут, а там решим, что с этим делать.

– Кроме того, кое-кто начал подозревать, что ты, Соколов, оказался в Аудиториуме не просто так, – спокойно продолжил Меншиков. – Вынюхиваешь, друзей заводишь, лезешь куда не следует. Это, знаешь ли, вызывает беспокойство вкупе с твоими особыми способностями. Ты стал для нас слишком опасен.

– Еще и странные книжки прячешь в тайниках, – добавил Афанасьев. – Тогда не только Ронцов тебя застукал. Он-то повелся на сказку про мышь, а я перепроверил. Зачарованной ручкой пользуешься…

Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо!

Если они влезут мне в разум поглубже, то точно вытащат информацию о Корфе. И тогда смерть от рук этих паскудников еще покажется благословением относительно того, что со мной сделает Аудиториум, если все вскроется…