После нас - Юрий Волгин

Густав знал, что такое внутренняя боль. Не то чтобы это было слишком уж сокрушительно, нет, иначе он остепенился бы еще лет пять назад и завел бы себе жену и ребенка (обязательно мальчика), благо в корабле достаточно места для троих. Просто эти чувства и воспоминания нельзя было навсегда выбросить из памяти. Забыть на время – да, но стереть – никогда, они имели свойство всплывать в самый неподходящий момент.

И именно поэтому странник удивился, когда Семен отчетливо и с ненавистью произнес, глядя вслед ушедшей Вике:

– Долбаная шлюха.

– Ты о чем, дружище?

Густав опять сел на табурет, взял с прикроватной тумбочки тарелку и выложил на нее пару персиков. Достал нож, который, в отличие от пистолета, всегда носил тут с собой, и взрезал первый плод. Тот действительно брызнул липким соком, которого вылилось очень много. Странник протянул Семену янтарную дольку, и охотник не стал отказываться, видимо, любовь к персикам пересилила нелюбвь к Вике.

– О ней, об этой суке. Терпеть ее не могу. Видел, как она флиртовала с тобой?

– Нет. О чем ты?

– Да ладно! – Семен засунул весь кусок себе в рот и теперь злобно и сосредоточенно чавкал, впитывая прохладный сок. – Она же чуть ли не отсосала у тебя прямо тут, несмотря на то что любит своего Димочку! Если у тебя не встал после того как она призывно смотрела своими коровьими глазами, то ты импотент, странник, спешу тебя огорчить.

– Нет, ну как, я немного почувствовал, конечно, но чтобы называть ее шлюхой…

– А кто она есть?! Она же со всеми себя так ведет! Ей все интересны, разве ты не слышал? – Кусочек персика вылетел изо рта Семена, но он этого не заметил. – Все мужчины ее заботят, со всеми можно мило посмеяться. Но выбирает она тех, кто сильный и имеет какое-то значение в нашей семье. Зато флиртовать может с любым, с любым уродом, понимаешь?!

– Я понимаю, конечно, – уклончиво сказал Густав, – но уродом себя не считаю.

– Речь не о тебе, а о ней. Об ее отношении ко всему. Она жизнь мне испортила. Нет, ну ушла бы от меня, ладно, я же понимаю. Жила бы с этим доктором, трахалась, рожала детей, строила семью, восстанавливала бы новый мир. Так нет! Ей надо прийти ко мне, заявиться мне на глаза, и зачем? Чтобы смиренно попросить прощения? Или после всего, что между нами было, она рассчитывала на дружбу? Я не понимаю.

– Честно сказать, это ваше с ней личное дело, в которое я лезть не хочу, – ответил Густав. Он разрезал еще один персик и сложил нож.

– Мне бы только правду узнать.

– Ее, скорее всего, и нет. Она сама ее не знает, делает так, как велит сердце. У женщин так принято.

– У женщин да, а вот у нее нет сердца. У нее есть только компьютерный жизненный навигатор в голове, который мерзким голосом говорит, в какой поворот лучше заехать, – уныло сказал Семен, опять принимая лежачее положение. – Я посплю, ладно? Что-то глаза слипаются. Ночью вроде и спал, и не спал, как будто под веки песка насыпали. А сейчас прям набросилось на меня все и сразу, включая эту суку. Не обидишься?

– Нет. Мне тоже пора. Нужно забрать твой квадроцикл, который там остался. А тот, на котором мы вернулись, надо отмыть от крови. Если забросить это дело, она протухнет и вонять будет неслабо.

– Точно! – Семен ухмыльнулся, потирая глаза. – Один-то квадро там остался, я и забыл. Передавай привет нашему маленькому другу. Скажи, что он хороший человек, несмотря на то что мут.

– Обязательно.

Густав поднялся, отсалютовал, приложив ладонь козырьком к виску, как видел это в одном из старых фильмов, и ушел. В коридоре, как ему показалось, еще витал слабый аромат Вики. Запах женщины. Или персиков? Странник уже не мог сказать точно.

Квадроцикл стоял у ворот с прошлой ночи, когда Густав привез Семена к подъезду, где охотника уже приняли люди. Времени и сил на то, чтобы перегонять квадроцикл в гараж, у странника тогда не было. Да и глупо это выглядело бы с учетом того, что он нужен был Густаву на следующий день.

Тем не менее все обошлось и охрана довольно успешно отразила атаки детворы, не дав им ничего потрогать, рассмотреть и, конечно же, снять какую-нибудь детальку ради чистого и бескорыстного интереса.

Едва Густав подошел к квадроциклу с двумя ведрами и тряпкой на плече, как сразу же решил снять футболку. Странник любил легкий загар, бледная кожа казалась ему наполненной какими-то изъянами, а вот коричневая, с бронзовым сиянием, выглядела чуть ли не идеальной в его глазах. Но сегодня дело было совсем не в принятии солнечных ванн, а в дикой жаре, липкой одежде и неприятной возможности изгваздаться в крови Семена.

Последней, к счастью, оказалось немного, она запачкала лишь переднюю часть сиденья.

С хрустом расправив плечи, Густав принялся смывать кровь. Ничего особенно тяжелого в этом занятии не было, в крайнем случае на помощь всегда мог прийти нож. Но первым пришел Марков.

Густаву казалось, что он так давно не видел старика, что тот должен был как-то измениться за время их разлуки. Однако этого не случилось – морщины у Маркова не исчезли, не изменился цвет глаз. Разве что он немного поправился и подстриг свои седые космы у местного парикмахера.

– Привет, – сказал он, подойдя к Густаву. В руках Марков держал грязноватый желтый зонтик, защищаясь от солнечных лучей.

– День добрый, Марков. Как спалось?

– Нормально. Хотя я, как и все, был разбужен вашим внезапным появлением.

– Стало быть, наше внезапное исчезновение не помешало тебе лечь в уютную кровать и видеть в ней сладкие сны? – спросил Густав.

– Не передергивай, странник, ты прекрасно понимаешь, что к чему. – Марков присел на переднее крыло квадроцикла, положив ручку зонтика на плечо.

– Еще бы, мне ли не понимать? Я слышал, что ты обратился к богу. Или это всего лишь нелепые слухи? Твои соседи очень хорошего о тебе мнения, говорят, мол, наш новый брат трудолюбив и богобоязнен.

Густав попытался ножом расширить щель, в которую затекла кровь, но это было не так-то просто, потому что эластичный материал сиденья восстанавливал свою форму, как только странник убирал лезвие ножа.

Поэтому, так и не найдя решения, как забраться в эту узкую глубину, странник решил отмыть остальную часть квадроцикла, легко доступную и видимую глазу.

– Я не боюсь Бога, странник, – сказал Марков. – Я лишь начал понимать, что Он существует.

– Это почему же?

– Много знаков окружают нас, мы живем в мире знаков, но по-настоящему счастлив тот, кто их видит.

– Скажи, – Густав оперся на руль и наклонился, разминая затекшую спину, – а ты не врешь мне о своем счастье? Если бы наш любимый отец Захарий не разговаривал с богом, то поверил бы ты в него так, как веришь сейчас?

– Конечно! Безусловно! Его разговоры не имеют никакого отношения к моей вере! – воскликнул Марков. – Раньше я, как и ты, верил только в машины, в энергию. Но теперь я отчетливо осознаю, что есть что-то, что создало все эти машины и всю эту энергию. Сила, породившая силу. В голове не укладывается, но я стараюсь смириться и с каждой службой отца Захария понимаю все больше и больше.