Ученье - свет, а богов тьма - Юлия Жукова

Дорчжи не сдерживается и прыскает, заставив Хоса подпрыгнуть и поднять дыбом шерсть на голове.

– Вот эта огромная хреновина и есть дворец, дубина ты, – доходчиво поясняет Кир.

– Вот эта ледяная? – удивляется Хос, даже немного разгибаясь.

– Она не ледяная, она стеклянная. Пошли уже, долго ты нас тут будешь морозить?

Хос нерешительно шагает вперед и, когда мы все двигаемся следом, прилипает к Азамату, путаясь у него под ногами. Только боевая выучка позволяет моему супругу ни разу не наступить на лапы.

Движемся мы медленно, потому что Хос обнюхивает каждый метр пути. В лифте он выглядит так, как будто вот-вот грохнется в обморок. Мы с Азаматом переглядываемся в том смысле, что, возможно, это была не самая лучшая затея. Только Кир ни разу не усомняется в правильности ситуации и, поливая бедного кошака кудрявыми эпитетами, заставляет его идти вперед и слушаться.

Попав на жилой этаж, Хос методично четыре раза обнюхивает все помещения, прежде чем выбирает себе комнату. Телохранители при этом ходят за ним по пятам, потому что им так положено, и от этого Хос тоже не в восторге. Но, как справедливо замечает Азамат, надо сейчас привыкать, чтобы на выездах не шарахаться. Инструктаж по использованию сантехники мы дружно сваливаем на Кира. Ему как-то удается добиться от Хоса понимания. Короче говоря, к ужину мы устаем так, как будто целый день разгружали кирпичи. Алэк вообще засыпает некормленым.

А на ужин к нам приходит Алтонгирел, и выглядит он так, что я начисто забываю про все прочие неурядицы.

Он желтовато-бледный, с запавшими щеками, темными кругами под глазами, всклокоченные волосы как будто давно не мыты, одет небрежно, в смесь земной и муданжской одежды, что вообще-то считается на планете дурным тоном. Хоса и телохранителей он просто не замечает, хлопается в кресло и принимается буравить взглядом журнальный столик, на котором сервирован чай.

Азамат быстро делает знак парням, чтобы удалились вместе с Хосом в его новую комнату. Кир и сам понимает, что ему тут не место, и резво сматывается гулять. Мы садимся напротив духовника и ждем, что последует.

– Я всегда подозревал, что Совет хочет моей смерти, – начинает он. – Но с этим принятием сана уверился окончательно.

– Каким еще принятием сана? – хмурится Азамат. – Кто принимает?

– Ах да, ты же не знаешь, – отмахивается Алтонгирел. – Я поговорил со всеми. До единого. Со всеми Старейшинами-духовниками на этой планете. Лично, по телефону, по Сети. Все триста сорок два отказались взять Айшу в обучение.

– Ох, как плохо-то, – печалится Азамат. – А ведь я просил, специально проследил, чтобы все духовники получили рассылку с моим обращением, где изложил все преимущества ее правильного обучения… Вот лентяи, не могут хоть немного поработать в непривычной области! А еще рассказывают, что трудятся на благо планеты! – Он мотает головой и раздувает ноздри, я даже удивляюсь: он никогда раньше так не злился на Старейшин. – У тебя есть какие-нибудь идеи, как поступить?

– Я принимаю сан Старейшины и беру ее сам, – мрачно отвечает Алтонгирел.

Мы с Азаматом уставляемся на него.

– Как принимаешь? – не понимаю я. – Там же возраст…

– В сорок лет сан дают автоматически, – поясняет духовник утомленным тоном. – Но его можно получить и раньше, если пройти определенные испытания, которые назначает Совет Старейшин.

– И каковы эти испытания? – подозрительно спрашивает Азамат, а я начинаю догадываться, почему Алтоша так выглядит.

– Ну, – духовник машет рукой, – моцог там, ночное бдение, серия разных предсказаний… отзывы опеки.

– Отзыв я тебе напишу, – быстро говорит Азамат. – Конечно, я больше не в твоей опеке, но ведь был много лет.

– Можешь не трудиться, – уныло произносит Алтонгирел. – Отзывы я уже собрал, все отличные. И вообще, мне все это не составляет труда.

– А по тебе не скажешь, – бурчу я.

– Это нормально, говорю же, моцог, бдение… Но это уже все позади. Осталось всего одно испытание.

Его голос звучит все выше и менее уверенно, и под конец мне вообще кажется, что он сейчас заплачет.

– Какое? – очень настороженно спрашивает Азамат.

Алтонгирел молчит, потом внезапно запрокидывает голову, несколько раз шумно вдыхает, закусывает нижнюю губу, подается вперед, сжав кулаки добела, и выдыхает:

– Я должен поведать свою самую страшную тайну последнему человеку, которому я бы ее рассказал по своей воле.

Азамат сочувственно треплет его по плечу.

– А что, – интересуюсь я, – предполагается, что у всех духовников, которые метят в Старейшины, есть страшные тайны?

– Это индивидуальное испытание, идиотка, – поясняет Алтоша, зыркнув на меня из-под всклокоченных косм.

– А-а, – понимаю я. – Ну и кто этот человек?

Духовник молчит, глядя в пол.

Азамат сжимает его плечо сильнее и тихо спрашивает:

– Это Лиза, да?

Алтонгирел обреченно кивает.

Мы с Алтонгирелом заходим в одну из пустующих гостевых комнат и плотно закрываем дверь, оставляя Азамата нервничать снаружи. Духовник категорически отказался посвящать в свою страшнейшую тайну еще и его, дескать, я-то последняя, с кем он хочет ею делиться, а Азамат – предпоследний и в условиях испытания не значится.

Поскольку комната не используется, то в ней и нет ничего, кроме ковра на полу. На него-то мы и садимся лицом к лицу, скрестив ноги.

И сидим.

Минут через пять я решаю, что дала Алтоше достаточно времени на то, чтобы собраться с силами и мыслями, и пора бы уже ему что-нибудь сказать.

– Если ты хочешь подумать еще пару дней, нам не обязательно все это время тут сидеть, – говорю.

Он немедленно строит зверскую рожу и огрызается:

– Будешь поторапливать, дольше будем сидеть! Мне надо сегодня с этим закончить, иначе все моцоги сначала начинать придется.

Я окидываю взглядом его изнуренную физиономию и решаю, что такого допускать никак нельзя, может и не выдержать.

– От того, что мы тут просидим несколько часов, тебе не станет легче. Может, я каких-нибудь наводящих вопросов позадаю? Чтобы не так резко?..

– Вот еще твоих вопросов мне не хватало! – рявкает Алтонгирел, снова таким сломанным тонким голосом, как будто с трудом подавляет истерику.

– Успокоительного? Водочки? – предлагаю я.

– Нельзя, – отрезает он. – Иначе я бы с этого начал.

Мы сидим молча еще несколько минут. Алтонгирел сопит все громче, но слов так и не произносит.

Я начинаю обводить пальцем узор на ковре между нами. Мне кажется, что духовник следит за моим пальцем, но сквозь волосы плохо видно.