Прекрасная незнакомка - Даниэла Стил

– Никто нас не увидит. И я не задержусь дольше чем нанесколько минут. Ты придешь?

– Да.

– Через десять минут я буду там.

Она повесила трубку. Через десять минут Алекс уже нервнопрохаживался около нижней ступеньки, где впервые увидел ее в свете фонаря,закутанную в рысье манто. Но сейчас Рафаэлла ничем не напоминала ту прекраснуюнезнакомку, залитую светом. Она спустилась вниз, одетая в черное, углубленная всебя. Черное платье, ни капли косметики, черные чулки, черные туфли и взгляд,который ужаснул его своей отрешенностью. Алекс не смел приблизиться к ней. Онстоял и ждал, пока она спустится и остановится прямо перед ним.

– Привет, Алекс.

Можно было подумать, что она тоже покончила с жизнью. Иликто-то другой убил ее, что, собственно, и сделал ее отец.

– Рафаэлла… девочка… – Он хотел подойти ближе, ноне смел и просто с мукой смотрел на нее. – Давай сядем.

Он опустился на ступеньку и жестом предложил ей сделать тоже самое. Она села рядом на холодную ступеньку, как маленький робот, и положилащеку на поджатые колени.

– Я хочу, чтобы ты рассказала мне о своих чувствах. У тебятакой потерянный вид, что мне становится страшно. Я боюсь, что ты коришь себяза то, в чем не виноват никто. Джон Генри был старик, Рафаэлла, он был болен ислаб. Ты ведь сама мне об этом не раз говорила. Он устал жить, он хотелумереть. Это был лишь вопрос времени.

Рафаэлла холодно улыбнулась, качая головой, точно сожалея,что он так наивен.

– Это не случилось само собой, Алекс. Я убила его. Онне умер во сне, как сообщили газеты. Вернее, конечно, умер, но не естественнойсмертью. Он выпил целую упаковку снотворного. – Она помолчала, чтобы донего лучше дошел смысл ее слов. – Он покончил с собой.

– Господи! – Алекс отшатнулся, словно его ударили,и в ту же минуту понял, что именно в ее голосе так испугало его и что теперь ончитал в ее лице.

– Но ты уверена, Рафаэлла? Он оставил записку?

– Нет, в этом не было нужды. Он просто это сделал. Отецуверен, что он все про нас знал и таким образом я убила его. Так говорит отец,и он прав.

Алексу захотелось прикончить ее отца, если бы это быловозможно, но он промолчал.

– Но откуда он мог узнать?

– У него больше не было причин так поступать.

– Он сделал это, потому что чертовски устал жить такойжизнью, Рафаэлла. Сколько раз он сам говорил тебе об этом?

Но она качала головой, не желая ничего слушать. Алекс хотел доказать,что они невиновны, но она слишком хорошо знала, в чем ее вина.

– Ты мне не веришь?

– Нет. Я считаю, что отец прав. Кто-то рассказал ему онас, возможно, кто-то из слуг или соседи, которые видели нас вдвоем.

– Нет, Рафаэлла, ты ошибаешься. – Он с нежностьюсмотрел на нее. – Слуги тут ни при чем. Это сделала моя сестра, когда тыуехала в Европу.

– Боже мой! – Рафаэлла была на грани обморока, иАлекс взял ее за руку.

– Все было по-другому. Кэ хотела нас разлучить, новышло иначе. Секретарь Джона Генри позвонил мне как-то раз и попросил прийти квам в дом.

– И ты пошел? – Она была ошеломлена.

– Пошел. Он был прекрасный человек, Рафаэлла. – Унего на глазах заблестели слезы.

– Что между вами произошло?

– Мы долго разговаривали. О тебе. Обо мне, кажется,тоже. Он благословил нас, Рафаэлла. – Слезы текли из глаз Алекса. –Он велел мне заботиться о тебе, потом…

Алекс приблизился к ней, но она отпрянула. Благословениебыло теперь не в счет. Даже Алекс это понимал. Слишком поздно.

– Рафаэлла, дорогая, не позволяй им издеваться надтобой. Не позволяй им отбирать то, о чем мы мечтали, что уважал даже ДжонГенри, то, что делает нас обоих правыми.

– Но мы не правы. Мы все, все делали неправильно.

– Неужели это возможно? – Он взглянул ей прямо влицо. – Ты правда так думаешь?

– Разве у меня есть выбор, Алекс? Как я могу думатьиначе? То, что я сделала, убило его. Неужели ты и вправду считаешь, что я несделала ничего предосудительного?

– Да, как считал бы любой другой, кто узнал быобстоятельства, в которых ты оказалась. Тебе не в чем себя винить, Рафаэлла.Если бы Джон Генри был жив, он сказал бы тебе то же самое. Ты уверена, что онне оставил тебе записки?

Он заглянул ей в глаза. Было странно, что Джон Генри ничегоей не объяснил, он показался Алексу добрым человеком. Но она только сновапокачала головой:

– Ничего. Когда это случилось, врач все кругомосмотрел, и сиделка тоже. Но они ничего не нашли.

– Ты уверена? – Она снова кивнула.

– И что теперь? Едешь к мамочке в Испанию замаливатьгрехи? – Снова кивок.

– А потом? Ты вернешься сюда? – Он боялся дажепредставить, каким бесконечно долгим будет этот год.

– Я не знаю. Мне придется вернуться, чтобы уладитькое-какие дела. Я выставлю дом на продажу. А потом… – онапомолчала, – я думаю вернуться в Париж или в Испанию.

– Рафаэлла, это безумие. – Он крепко стиснул еетонкие пальцы. – Я люблю тебя. Я хочу на тебе жениться. И нет причин,препятствующих этому. Мы не сделали ничего плохого.

– Сделали, Алекс. – Она медленно высвободила своируки. – Сделали. Я не должна была так поступать.

– И ты собираешься нести это бремя до конца своих дней?

Но страшнее всего было то, что он всегда будет напоминать ейо случившемся, и Алекс понимал это. Он потерял ее. Так произошло по волесудьбы, из-за помешательства уставшего от жизни старика, из-за дьявольскихинтерпретаций происшедшего ее отцом. Он потерял ее.

Словно зная, о чем он думает, Рафаэлла кивнула и поднялась.Она долго смотрела на него и потом тихо прошептала:

– Прощай.

Она не прикоснулась к нему, не поцеловала и не ждала ответа.Она просто повернулась и пошла наверх, и Алекс смотрел ей вслед, ошеломленныйтем, что она сделала с ними обоими. Он терял ее в третий раз. И знал, что наэтот раз навсегда. Она дошла до замаскированной двери в сад, толкнула ее иисчезла из глаз. Она не оглянулась, за дверью было тихо, как в могиле. Алекспростоял на месте, как ему показалось, целую вечность и медленно, чувствуя себямертвецом, поднялся по ступенькам, сел в машину и уехал.

Похороны постарались сделать насколько возможно скромными.Тем не менее в маленькой церквушке собралась по крайней мере сотня человек.Рафаэлла вместе с отцом и матерью сидела на передней скамье. По щекам отцатекли слезы, а мать, не стесняясь, рыдала по человеку, которого почти не знала.Сразу же за их спиной сидело с полдюжины родственников, сопровождающих матьРафаэллы на протяжении всего пути из Испании. Среди них были брат Алехандры,две сестры, кузина с дочерью и сыном. Все эти люди прибыли сюда якобы для того,чтобы поддержать как Рафаэллу, так и Алехандру, однако Рафаэлла чувствовала,что они скорее играли роль тюремных надзирателей, призванных сопроводить ее досамой Испании. Так ни разу и не всплакнув, она отсидела всю похороннуюцеремонию, рассеянно смотря на гроб, покрытый покрывалом из белых роз.