Медвежий сад - Наталья Солнцева

Она чиркнула спичкой и зажгла свечу в старинном шандале. Гость восторженно наблюдал за ней.

– Я вас слушаю, Игорь. Надеюсь, вы проехали полгорода не для того, чтобы играть в молчанку?

– У вас тут нет прослушивающих устройств? – улыбнулся он.

– Ни прослушки, ни видеонаблюдения. Будьте спокойны.

– Именно этого я бы желал! Спокойствия! – озираясь по сторонам, воскликнул Варламов и понизил голос: – Со мной творится нечто ужасное. Я запутался в собственных страхах, перестал верить людям. И вам не верю! Вдруг перед моим визитом вы установили где-нибудь скрытую камеру или диктофон, чтобы… потом шантажировать меня?

– Я вас сюда не приглашала. Вы сами настояли на встрече.

– А вы согласились! Какая вам выгода от этого?

– Вы всюду подозреваете корысть?

– Простите… я что-то не то говорю, – смешался Варламов. – Можно мне воды?

На столе стоял хрустальный графин и несколько стаканов. Лариса кивнула, и он налил себе воды и выпил большими глотками, словно только что пересек пустыню.

– Во мне поселилась безумная идея… что вы способны помочь. Не знаю почему… Вероятно, из-за «Медвежьего сада» и ваших вопросов… Вы что-то почувствовали, глядя на картину?.. Признайтесь, Лариса! Вы пришли ко мне не просто так…

– Допустим. И что? Это не дает вам права обвинять меня в корыстолюбии.

– Я же извинился…

Она вздохнула и поправила волосы, падающие ей на лицо. Это простое движение поразило Варламова до глубины души. Он будто летел в какую-то пропасть, испытывая при этом эйфорию. Такие дикие перепады настроения были ему не присущи и пугали своей бесконтрольностью. Он не владел собой.

– Что вы со мной… делаете…

– Я вас слушаю, – не моргнув глазом ответила Лариса. – Еще воды?

– Я пил бурбон, и ни черта не вставило…

– Скажите правду, что вас гложет?

– Убийства…

– Намекаете на Фехтовальщика?

Варламов молчал, кусая губы.

– Так окрестили маньяка, который закалывает своих жертв одинаковым ударом шпаги, – добавила Лариса.

– Этот удар невозможно отразить, – севшим от волнения голосом молвил гость. – Я знаю!.. Я занимался фехтованием, но из-за травмы ноги не достиг совершенства в этом виде боя. Скажете, шпагу держат в руке, а ноги ни при чем? Ошибочное мнение… В поединке с холодным оружием очень важно уметь легко и быстро передвигаться, быть неутомимым. А у меня спустя полчаса тренировки начинает болеть нога.

– Поединок с Фехтовальщиком длится не более нескольких минут, – возразила Лариса. – С каждым разом это происходит все стремительнее. Он оттачивает свой навык убивать.

Варламов судорожно сглотнул. Кровь медленно отливала от его щек, губы сжались, на лбу образовалась суровая складка.

– Откуда вы… Что вам известно?

– Хотели перещеголять самого Джеймса Фигга? – прищурилась Лариса. – Бокс, шпага, палаш, дубинка… Чем еще вы способны прикончить противника? Как насчет самурайского меча?

– Я спортсмен, а не душегуб.

– На ринге тоже убивают. Разве нет?

– Это трагическая случайность. Оба боксера в равной степени подвергают себя опасности…

– Равенства не существует, – парировала она. – Ни в чем. Кто-то всегда сильнее, умнее, хитрее, проворнее. Кто-то заключает сделку с дьяволом и получает его поддержку. Не думая о расплате!

– Вы считаете… Бог мой! Должно быть, Фокин этим грешил… Он погиб при невыясненных обстоятельствах. Это была расплата?

– Переводите стрелки на Фокина?

– Выстрел в его голову был произведен почти в упор, – продолжил Варламов. – А ведь Фокин окружал себя надежной охраной.

– Нет охранника, которого нельзя подкупить. Меру преданности определяет величина предлагаемой суммы.

– Для женщины вы рассуждаете довольно цинично.

– Дьявол играет на человеческих слабостях, – заметила Лариса. – Это его любимое занятие, проверять людей на вшивость. Многие ли проходят проверку?

– Думаю, нет.

– Вы бы прошли? – в упор спросила она. – Ну же, Игорь, будьте честны перед собой. За какой куш вы бы застрелили своего босса?

– Пф-ф-фф… – выдохнул он.

– Не прикидывайтесь святошей. Я в курсе, чем вы занимались до того, как стали законопослушным предпринимателем.

– Я никогда никого не убивал. Клянусь вам!

Порыв ветра хлопнул створкой окна и задул свечу на столе. Варламов молча смотрел на сизый дымок с запахом парафина.

– Вы пришли облегчить душу? – усмехнулась Лариса. – Или получить дармовой совет?

– Я готов заплатить вам, сколько скажете. На двери вашей конторы написано: «Агентство информационных услуг». Вы шпионите за деньги? Это теперь называется «информационными услугами»? Для кого вы таскаете каштаны из огня?

– Мы гарантируем клиентам конфиденциальность.

Варламов побагровел от возмущения, но тут же остыл. В его положении не годится диктовать условия. Он пришел просить Ларису об услуге… информационной, как написано на вывеске.

– Вы можете выяснить… убийца я или нет? – выпалил он.

– Это шутка?

– Я не шучу… и не разыгрываю вас. Я попал в передрягу, из которой мне самому не выкарабкаться. Со мной… меня… Мог ли я подвергнуться какому-то особому виду гипноза?

– А что, вы подчиняетесь чужой воле?

– У меня появились провалы в памяти… так мне кажется. – Варламов потянулся за графином. Его руки дрожали, когда он наливал воду в стакан. Промочив горло, он с трудом выговорил: – Я подозреваю кое в чем себя… и еще одного человека…

* * *

Аля подошла ближе и безумным взглядом уставилась на Шубина.

– Что у тебя в руке?

– Ты не видишь? – огрызнулся он. – Шпага! Вон еще пара штук лежит…

Он кивнул в сторону ящика, который прятался в каменной нише. Чтобы добраться до него, надо было сначала разбросать мусор.

– Это тайник, где ты хранишь оружие?

– Чужой тайник, – солгал Шубин. – Я случайно наткнулся на него.

– Только что?

– Н-нет… Я узнал о нем раньше, а сегодня решил спрятать шпаги понадежнее. Это подземелье стало проходным двором для разных отморозков! А потом менты приходят в наш клуб и задают вопросы.

– Они ищут убийцу, Паша…

– Ты хочешь сказать, что это я?!

– Зачем тебе столько оружия?

– Это не мое!.. Усекла? С таким же успехом я могу заявить, что ты пришла сюда, зная о тайнике.

– Я не знала, – растерянно пробормотала Аля. – Тебя видели в туннеле в куртке со светящейся надписью. И я пришла посмотреть, что здесь творится.