Россия и русские в современном мире - Наталия Нарочницкая

Новые конфигурации не могут служить Европе, если она утрачивает духовное задание, двигавшее ей в те времена, когда она возрастала и являла миру великие державы и великую культуру. Они служат глобальному управлению и евразийскому проекту Вашингтона.

Разговоры о новой Антанте могут только вызвать улыбку. Однако новые вызовы, в том числе и соблазны материального рая, побуждают по-новому взглянуть и на дилемму «Россия и Европа», которая не изжита именно Европой, и на печальный и назидательный исторический опыт построения сугубо материального рая, погубивший православную империю. Россия продемонстрировала своим упадком тот факт, что территория, внушительная экономика, даже ядерное оружие не могут удержать от вытеснения на обочину истории, ибо материя без духа не творит историю. Философия гедонистического и нарциссического либертарианства бросает вызов всем великим национальным и духовным традициям человечества и требует устранить эти традиции для продолжения истории без всякого нравственного целеполагания.

Либерализм в его стадии вырождения и утраты всякого духовного задания, не менее чужд Европе, чем православной России. На этом пути и Россия, и Европа станут провинцией нового мира, не имеющей права на историческую инициативу. Произойдет не просто конец либеральной истории по Ф.Фукуяме, но подлинный «Закат Европы» по Освальду Шпенглеру. Только заново осмысливаемое культурно-историческое сотрудничество России и «старой» Европы может дать обеим необходимый исторический импульс.

* * *

Известный французский ученый и общественно-политический деятель Эмманюль Тодд начал свою нашумевшую книгу тезисом: «Соединенные Штаты Америки становятся проблемой для всего мира». Впрочем, его главный вывод гласит: «глобальная» американская держава вступила в фазу заката своего военного, экономического и идеологического могущества.

В краткосрочной перспективе бесспорно, однако, лишь то, что Америка и попытки глобального управления с новыми идеологическими и правовыми параметрами – это новая геополитическая реальность, в которой должны осмыслить свое место Россия, Европа и сама Америка. Очевидно также, что та глобальная структура, которую пытается выстраивать Вашингтон, не обретает характер устойчивой системы. Для ее удержания и замены региональных конфигураций биполярного мира приходится ежегодно истерически театрализовывать второстепенные конфликты для военной оккупации очередного региона и использовать клише «терроризма» для институционализации перманентного состояния войны в масштабе планеты.

Судорожность «Global Governance» побуждает уже сегодня разрабатывать модель равновесия. Признаком подлинной системы международных отношений, даже если она структурирована вокруг одного системообразующего элемента, является состояние саморегулирующегося равновесия, способность к самовоспроизводству. Война против Ирака, вопреки протестам франко-германского альянса, слишком ясно показала, что для Вашингтона гораздо важнее стать распределителем мировых ресурсов и овладеть военно-морскими подступами к ним, чем сохранять верность устаревшим союзническим обязательствам. Трансатлантическая платформа интересов, созданная Ялтинским порядком, устояла при разрушении противовеса – СССР, не слишком, как видно, укрепилась продвижением в Белград, но дала трещину в Багдаде, от которого, возможно, будут отсчитывать новую эпоху «столкновения цивилизаций» с ее совершенно иными ролями.

Многие эксперты предполагают нарастание и поиск новых форм европейского противодействия американской евразийской стратегии по мере усиления американского экспансионизма. Именно от России зависит, сможет ли первое десятилетие XXI века стать временем оформления более или менее равностороннего треугольника центров силы: Америка – Европа – Россия – как необходимой опоры нового мирового геополитического устройства. Но для сильной европейской роли необходима сильная азиатская политика.

Россия, похоже, восстанавливает свою многостороннюю историческую стратегию, как и подобает великой евроазиатской державе, – политику, соответствующую ее естественной геополитической миссии – быть держателем равновесия между цивилизациями, между Западом и Востоком. Именно отречение от этой миссии привело мир в движение и пробудило соперничество между цивилизациями в том числе и за российское наследство и геополитические позиции в ключевых для равновесия регионах. П.Столыпин как-то сказал: «Наш орел, наследие Византии – двуглавый орел. Хотя одноглавые орлы также могущественны, мы не сделаем своего орла одноглавым, если отсечем ему голову, обращенную к Востоку. Мы только заставим его истечь кровью».

Возможность восстановить эту столь востребованную роль России и сегодня позволяет стратегическое центральное положение на Евроазиатском континенте. Оно оказалось более важным в сегодняшних реалиях, чем представлялось инфантильной сахаровско-горбачевской школой, и более прочным, чем казалось Зб. Бжезинскому, нацеливавшему свою «великую шахматную партию» именно на его уничтожение. Но важно сознавать, что политической осью ЕвроАзиатского геополитического пространства Россия может оставаться лишь до тех пор, пока она не позволит себя отсечь от Балтийского и Черного морей.

Россия как держатель равновесия между цивилизациями должна не опоздать и сама себя «позиционировать», как сейчас модно говорить, то есть определить свое место в каждой из системообразующих или крупных конфигураций. Россия не может себе позволить быть используемой любым партнером в противостоянии между Америкой и исламом, между Китаем и Америкой, между Индией и Пакистаном, между Америкой и Европой. Однополярный мир – это временное явление, исторически краткий переходный период от двухполюсной системы к полицентричности, которая уже обрела реальность с выходом Китая в космос и неостановимой динамичностью и неизбежной консолидацией исламского мира.

Для России совершенно ложен выбор: «с Америкой против Европы» или «с Европой против Америки». Сама постановка вопроса: «либо конфронтация, либо вечная дружба» – также совершенно неуместна в международных отношениях. Антиамериканизм в официальной политике был бы в сегодняшней ситуации пустым и бесплодным блефом, как шум вокруг Олимпиады в Солт-Лейк-Сити. Имея стратегические цели, отнюдь не совпадающие в главном с США, Россия, тем не менее, весьма заинтересована в поддержании на высоком уровне рабочих отношений с Вашингтоном. Дж. Кеннан в свое время метко определил диалектику взаимоотношений США и России/СССР: они должны быть «в разумной степени хорошими, в разумной степени отдаленными». Сегодня эта мудрая формула может означать отношения, связанные только интересами и реалиями, но свободные от уз идеологических доктрин.

Однако памятуя о том, что горчаковское «Россия сосредоточивается» возымело в свое время куда большее воздействие, чем «кузькина мать» Никиты Хрущева, полезно было бы также осознавать, что в формуле «стратегического партнерства» развивается никогда не прекращавшееся стратегическое соперничество.

Православие. ру, 2004

О судьбе славянства и России можно рассуждать, лишь выйдя за рамки наскучивших клише о правах человека и вселенской демократии. Меньше всего демократии сегодня именно в международных отношениях. Разве под флагом прав человека и демократии не идет откровенный передел мира, разве на неугодные режимы не сыплются бомбы, разве не готовится расчленение суверенного государства в центре Европы, все еще претендующей на учительство?