Последняя любовь президента - Андрей Курков

Он поднялся, пошатываясь. Направился к выходу. Я за ним.

На Набережно-Крещатицкой было уже темно. Мы остановились перед входом во дворик ресторана.

– Только ты так ударь, чтобы сразу об этом забыть и больше не вспоминать! Не бойся, меня не раз били, я – устойчивый! Подожди. – Он показал на вынырнувшую из ресторанного дворика пару.

Парень и девушка прошли к черному BMW. Мы подождали, пока машина не уехала.

– Давай! – сказал он, еще разок оглянувшись по сторонам.

Я ударил его в лицо со всей силы. Он отлетел назад, упал навзничь на асфальт и остался там лежать.

Несколько секунд я спокойно ждал. Потом стал нервничать. Неужели убил? Ведь он мог сильно удариться затылком, а это пострашнее, чем удар кулаком в лицо. Что будет? Дурак я! Какая теперь Швейцария, какие роды? В «Киевских ведомостях» вынесут на первую страницу заголовок большими красными буквами: «Замминистра экономики убил дагестанского бизнесмена!».

Я не знаю, сколько страхов посетили мою голову за эти пару минут, но в какой-то момент я заметил, что Гусейнов пошевелился. Приподнялся на локтях. Уселся на асфальте. Посидел молча. Потом встал на ноги.

– Знал бы – джинсы надел, – сказал он, прикрывая ладонью правой руки свой орлиный нос. – А так думал: старого друга встречу, надо одеться получше! Костюм «Версаче», рубашка «Хьюго Босс»…

Левой рукой он прошелся по штанам и пиджаку.

– Кажется, не порвалось…

Я обошел его, отряхнул пиджак и брюки.

– Да нет, все целое! – успокоил его я и заметил, что вся моя копившаяся, как проценты в банке, злость к нему прошла.

– Ты мне нос разбил, – спокойно сказал он. Его влажные глаза блестели над прикрытым ладонью носом. Его глаза были наполнены жалостью к себе.

– Пойдем! – Я взял его под руку.

Зашли в туалет. У него из левой ноздри шла кровь. Он умылся холодной водой. Стоял теперь перед зеркалом над умывальником и смотрел, как из ноздри продолжала капать кровь. Капала и тут же смешивалась с тонкой струйкой воды.

Я протянул ему несколько бумажных салфеток для лица. Из одной салфетки он скрутил что-то вроде пробки и заткнул ею ноздрю.

– Смотри, получилось! – обрадовался Гусейнов. – Пошли за стол!

Официантка Вита как раз стояла возле нашего стола.

– Ой, что-то случилось? – с беспокойством в глазах спросила она, обратив внимание на грязные брюки Гусейнова.

– Да нет, – сказал он. – Вышли покурить, и я споткнулся…

– Можете курить здесь, я вам сейчас пепельницу принесу! – затараторила официантка.

– Нет, спасибо! Уже накурился! Больше не хочу. Ты нам лучше десерт принеси! Что у вас самое сладкое?

Вита назвала несколько видов десертов. Гусейнов выбрал нам по яблочно-медовому пирогу. Потом, когда официантка отошла, наполнил мой бокал и свою рюмку, и по его настоянию мы выпили стоя на брудершафт.

Выпить бокал красного чилийского вина практически залпом до дна было, конечно, кощунством, но этого хотел Гусейнов. Это было его желание, и я его уважил, как десятью минутами раньше он уважил мое желание дать ему по морде. Одна из неотмщенных обид была вычеркнута из моей памяти и биографии.

Киев. Декабрь 2015 года.

Как только начались народные гулянья, о новом святом великомученике Владимире забыли. Страсти поутихли, но я понимал, что затишье это временное. Перед бурей. Только вот какая будет буря и с какой стороны она грянет? Об этом наши метеорологи вряд ли скажут.

В честь католического Рождества я принял посла Ватикана нунция Григория. В тихой, почти скорбной обстановке мы обменялись подарками. Происходило это в Мариинском дворце, в зале приемов возле украшенной голубой ели.

Нунций неплохо говорил по-русски и, улучив момент, когда помощник и официальный переводчик на секунду отвернулись, прошептал: «Берегитесь волхвов, дары приносящих!»

Я кивнул. Только потом, когда он уже ушел, задумался: кого он имел в виду? Сегодня никто кроме него мне даров не приносил. Да и его дар был символическим и совершенно не личным: картина шестнадцатого века с изображением площади святого Петра в Риме.

К двенадцати я вернулся на Банковую и вызвал Колю Львовича. Тот зашел пружинящей походкой, наполненный до макушки чувством собственного достоинства и значительности. В руках – коричневая кожаная папка.

Я кивнул ему на диван майора Мельниченко. Он плюхнулся туда задницей, закинул ногу за ногу.

– Пока тихо, – произнес он, раскрывая папку. – Вот то, что вы просили!

Он поднялся, положил передо мной цветной листик и снова уселся на диван.

– Что это?

– Цветная ксерокопия фотографии из спальни Майи Владимировны.

– Ага, а по существу?

– По существу? Я все понял. Россия решает свои проблемы. У них ведь скоро президентские выборы. Вот они и раскололи левую оппозицию. Хитрейший ход! Хотите иметь святого вождя, идите в христианские партии, входящие в пропрезидентское большинство, не хотите – идите на хер! Потому что вождь легализован церковью и уже объявлен «заступником сирых, убогих и заключенных». Кстати, иконописные мастерские Печерской лавры получили вчера вечером заказ из Загорска на двадцать тысяч икон святого великомученика Владимира! А у нас все тихо. Праздники закончатся под конец января, к тому времени люди попривыкнут к новому святому и не будут обращать на него внимания.

– Так что, никаких проблем? – с недоверием поинтересовался я у самодовольного главы Администрации.

– Нет, что вы, господин президент! Без проблем не бывает!

«Конечно, – подумал я. – Если не будет проблем, то на хер ты мне тут нужен?!»

– Украинская православная церковь выступила с заявлением, в котором не признает нового святого и запрещает своим прихожанам касаться мыслью или губами его ликов.

– И чем это чревато?

– Дальнейшим расколом православия. Но для страны в этом ничего страшного! Чем больше будет у церкви внутренних проблем, тем меньше она будет вмешиваться в дела государственные.

– Мудрый ты парень, – вздохнул я. – А что у нас происходит с экспериментом по выдаче паспортов?

– Все нормально. Эксперимент расширили на пять областей и республику Крым. Будущий гражданин сам определяет, в какой из предложенных церквей он хочет стать полноценным гражданином Украины. Только одна загвоздка с татарами. Мы не утвердили текст клятвы гражданина на крымско-татарском языке. А они не хотят его переделывать.

– А что там не в порядке?

– В клятве нет ни слова об Украине, а только обещание быть хорошим мусульманином и жить по Корану.

– Пускай этим Мыкола занимается!