Первая колония - Владимир Мясоедов

Многоногие чудовища, имеющие плотность стали, свободно изменяющие свою геометрию для просачивания в слишком узкие для них двери и предпочитающие ближний бой, двинулись вперёд. На своём пути они шинковали острейшими лезвиями всё движущееся. Люди, системы освещения, проводка, даже взятый с собой в качестве талисмана бонсай… Они явно не очень понимали, с чем именно им надлежит бороться, а потому старались вывести из строя абсолютно все подозрительные объекты. Оружие дальнего боя у них тоже какое-то было, но применяли они его лишь пару раз, дырявя насквозь по нескольку корабельных переборок плазменными пульсарами. Будь на месте японцев наша экспедиция, люди вряд ли успели бы проснуться, чтобы оказать достойное сопротивление. Но жители Страны восходящего солнца были злы, отчаянны и, расхватав оружие, пошли в банзай-атаку. Экипаж твёрдо решил воспользоваться своим единственным преимуществом – численностью. Инопланетные машины (а может, всё-таки биороботы, отличающиеся от уже знакомых нам моделей) дрались просто великолепно. Их реакция оказалась молниеносной, повреждения зарастали на глазах, а страха и боли они не чувствовали. Но с перевесом семьдесят на одного… Да ещё в узких кишках коридоров, где при всём желании не увернёшься от выстрела из гранатомёта и не пройдёшь мимо заминированного участка…

Короткая и жаркая схватка унесла жизни почти полутысячи человек, превращённых изменяющими свою геометрию лезвиями в груды мяса, и минимум шестерых роботов. Трое улетели в открытый космос, когда попробовали выползти на обшивку и зайти в тыл людям. Одного залили всеми запасами имеющейся на борту кислоты. Двоих расплавили в упор из экспериментальной лазерной пушки, и собраться обратно они не смогли. Ещё несколько машин были повреждены и отошли в тыл, чтобы регенерировать… Но тут засевшие в резервной рубке остатки экипажа объявили готовность к удару, и жёсткая посадка прекратила побоище.

Подвергнутые жуткой встряске роботы-жуки отступили обратно к носу корабля и заняли круговую оборону, не позволяя никому приблизиться к объекту, из которого они высадились. Вот только японцы перейти в наступление не могли, поскольку приземление, больше похожее на катастрофу, пережили не в пример хуже. Многие получили ушибы, переломы, сотрясения… А ещё на борту сдетонировало что-то из боеприпасов, и в арсенале вслед за первым снарядом стали рваться и остальные. А как раз рядом с ним располагалась резервная рубка, где находилась все заместители погибших командиров. Начался пожар, остатки систем связи заткнулись окончательно, гонимая дымом и огнём толпа ломанулась к скафандрам на склады… которые их интенданты расположили в передней части корабля. Где-то под носовой рубкой, уничтоженной ещё столкновением.

Тосака утверждала, что плохо помнит конец первого дня на Циратре, и я ей охотно верю. Кошмар, во время которого число колонистов сократилось более чем в три раза, любой нормальный мозг сам постарается забыть. От первоначального состава к моменту, когда выбравшиеся наружу люди друг друга смогли пересчитать, осталось четыреста пятьдесят шесть человек. Пока они опытным путём смогли установить, какие помещения «Хризантемы» можно навещать без опаски попасть под клинки роботов, это число сократилось до трёхсот девяноста. Не все умерли в бою, часть просто не дождалась оказания им квалифицированной помощи, поскольку медикаменты и еда лежали там же, где скафандры. Нет, совсем уж идиотами японцы не являлись, и некоторая часть инструментов, оборудования и прочих неприкосновенных запасов предметов первой необходимости находилась в другом месте. Сверхнадёжном. Арсенале, который горел, периодически бумкая разрывом очередного снаряда или гранаты, ещё почти сутки после посадки. Почти всё электронное оборудование стало отказывать через считаные часы пребывания в поле электромагнитных сигналов, которыми окружили себя инопланетные механизмы. А не зависящих от встроенных компьютеров вещей у этих любителей хайтека изначально оказалось маловато.

Для выживших начался настоящий ад, в котором просто дотянуть до утра являлось проблемой. Воды нет, еды нет, инструментов для их добывания нет. Температура внешней среды чуть выше нуля, а ветер в месте катастрофы на редкость пронзительный. Из доступных ресурсов – исключительно негорючие обломки, которые ещё надо умудриться с прежнего места отодрать и при этом не создать много шума. Как оказалось, засевшие на носу роботы хоть и затихарились, но периодически совершали вылазки к источникам звуков. Почти мгновенно появились первые заболевшие, которых опробовали на зуб местные микробы. Пока японцам удалось организоваться, разобрать завалы в коридорах «Хризантемы» и при помощи построенного почти из дерьма и палок подъёмника спуститься в ближайшую расщелину, где хотя бы не так дуло и удалось отыскать бледное подобие родника, скончалось ещё человек сорок. Первыми дня три-четыре после катастрофы самыми желанными для выживших оказались крупные ночные жуки-падальщики, стайки которых периодически подтягивались к выволоченным наружу трупам или нападали на отделившихся от коллектива колонистов. Их жидковатая зелёная кровь была по вкусу хуже, чем смешанный с вазелином бензин, но немного утоляла жажду, а мясо вроде бы годилось в пищу. Во всяком случае, после его употребления никто быстро и в корчах не сдох, чего нельзя было сказать после пробы ещё парочки видов найденных «деликатесов». Впрочем, смерть естествоиспытателей никого не шокировала, ведь гибли выжившие часто.

Люди умирали, не сумев оправиться от ран. Гибли, пытаясь разгребать обломки корабля и привлекая внимание роботов. Чахли от недостатка воды. От голода, правда, никто не умер, человек может жить совсем без пищи чуть ли не месяц. Как минимум двое часовых пропали без вести, останки ещё троих отошедших «в кустики» всё же сумели обнаружить, поскольку хищники утащили их не слишком далеко. Партии из охотников, носящиеся туда-сюда в поисках пропавших или хотя бы добычи, регулярно несли потери. В режиме жёсткой экономии стремительно кончающихся боеприпасов им не всегда удавалось прикончить местную фауну парой-тройкой попаданий по вроде бы жизненно важным кускам тела. Одного вообще сожрал плотоядный куст местного аналога перекати-поля, от которого остальным пришлось удирать из-за отсутствия огнемётов. Несколько человек разбились, когда первый вариант корзины для подъёмника развалился на половине пути до земли.

Стало сказываться и массовое переохлаждение и неизбежные при нём «радости» вроде воспаления лёгких. Поначалу с этим удавалось бороться благодаря аптечкам, которые, как и оружие, выдавались в начале абордажа, но запасы находящихся в них препаратов не вечны. Да и ориентированы армейские спецсредства несколько на другое. Предполагалось же, что раненых в разумные сроки доставят к профессиональным врачам с совсем другими медикаментами.

К концу второй недели после катастрофы охотники, выбившие всю нормальную дичь в радиусе досягаемости и обрушившие всю местную пищевую пирамиду, как-то умудрились завалить левиафана. Останки монстра, в своё время едва не принятого нами за космокрейсер и почти довёдшего бравых русских колонистов до мокрых штанов, схрумкали сырым и даже с большим аппетитом. А после началось то, что за неимением лучшего термина обозвали мором. Нанороботы, содержащиеся в плоти биоробота, без труда пережили пищеварительную систему голодных японцев и принялись за дело, сиречь изменение организмов, куда они попали, по заложенным в них стандартам. Почему-то эта партия микромашин, в отличие от тех, кто окопался в наших инженерах, далеко не сразу остановила свою деятельность и перешла в ждущий режим. Ощущения людей, медленно перестраиваемых на молекулярном уровне, сложно представить. Нет, к тому, что несколько десятков отведавших нового кушания людей умрут после трёх-пяти дней ужасных страданий, они были морально готовы… Подломило несгибаемый моральный дух узкоглазых островитян то, что часть к этому времени потеряла человеческий облик. Их кожа начала покрываться хитиновой бронёй, изо рта вместо выпавших зубов полезли жвалы, руки и ноги разбухли в несколько раз, а внутри грудной клетки вместо человеческих рёбер явно находилось нечто другое. Причём тронуты мутациями оказались почти все, кто больше, кто меньше. Несколько человек закончили свою жизнь самоубийством. А кое-кому, начавшему бросаться на товарищей по несчастью, уйти из жизни помогли.