Я, капибара и божественный тотализатор - Юлия Риа

Обрывки разговоров, брошенных в запале фраз и намеков, точно кусочки невидимого пазла, выстроились в цельную картину.

— Как ее звали? — тихо спросила я, не отводя взгляда от лица Нейта. — Ту землянку, ради которой ты подбил хранителей на ставки. Злата?

Он быстро отвернулся, но я успела заметить гримасу боли, мелькнувшую на его лице. Даже спустя пять сотен лет Нейту все еще тяжело вспоминать о той, что стала причиной его изгнания.

Мы сидели так близко друг к другу, что я отчетливо могла разглядеть каждую чешуйку, проглядывающую сквозь каштановые волосы. Вдруг до боли, до ломоты в костях захотелось взять Нейта за руку, сжать пальцы в немой поддержке, развернуть его к себе и заглянуть в темно-синие, как сумеречное небо, глаза. Поддаваясь порыву, я потянулась к плечу Нейта, но в нескольких сантиметрах от цели остановилась, закусила губу и опустила руку.

— Расскажи мне, — попросила вполголоса.

Нейт повернулся и одарил меня кислой ухмылкой.

— Ты ведь уже сама обо всем догадалась.

— Догадки искажают правду. А я хочу узнать именно ее — твою правду.

Хранитель не спешил начинать рассказ. Он вглядывался в мое лицо, скользил по нему внимательным взглядом, будто ощупывая.

— Мою правду, говоришь? Что ж, тогда слушай. Ее действительно звали Златой, и она была ведьмой. По крайней мере, так ей нравилось считать, — добавил он с грустной улыбкой. — Она рассказывала, что на Земле в то время сжигали подобных ей, и что всю сознательную жизнь она мечтала оказаться там, где ведьмы бы не знали страха и угнетения.

— Она была красивой? — Вопрос сорвался с языка раньше, чем я успела остановить себя.

— Для меня — да. Мне нравились ее волнистые, соломенного цвета волосы, белая кожа и полная чувственной женственности фигура. Я мог наблюдать за Златой днями напролет, подмечая, как вспыхивали ее зеленые глаза в моменты азарта, как изгибались в улыбке алые губы. Казалось, каждая клеточка ее тела источала искреннее наслаждение жизнью, восхищение Айгеросом. Но со временем мне стало этого мало. Я захотел, чтобы она восхищалась не Айгеросом, а мной. И я впервые позавидовал хранителю…

Я слушала, и внутри все сжималось. Это один из тех моментов, когда, зная последствия наперед, хочется вернуться в прошлое и крикнуть «Стой!». Отговорить от опрометчивого шага и не дать совершить ошибку.

— Я встретился с ним — с ее хранителем — и предложил поменяться местами. — Нейт запрокинул голову и уперся затылком в ствол хаджеры. — Тот согласился. Еще бы! Он бы не посмел отказать богу. К тому же я усилил в нем и без того развитое чувство азарта, заставив захотеть уступить мне. Не сомневаюсь, в мыслях Деран смеялся надо мной, уверенный, что привыкший лишь делать ставки бог не справится с работой хранителя. А мне было плевать на насмешки, на неодобрение сестры — на все. Как неописуемый идиот, я радовался возможности оказаться рядом со Златой. Отринув правила тотализатора, я сохранил свой истинный облик. Мне хотелось, чтобы она видела меня настоящего, чтобы касалась, пряталась за моей спиной в минуты опасности…

Горечь совершённых ошибок сдавливала Нейта, точно анаконда. Я видела ее в выражении его лица, в сжатых до судороги пальцах, в проступивших желваках. Видела, как Нейт борется со своими эмоциями, не желая казаться слабым. И как проигрывает им.

— Я был готов пойти на что угодно, лишь бы сберечь ее. И я пошел.

Нейт сглотнул и на несколько мгновений прикрыл глаза.

Желание утешить затопило меня, точно река в полноводье. Если даже спустя сотни лет Нейт все еще не может спокойно говорить о случившемся, то что же он испытывал в самом начале?

— Азарт на тотализаторе — это все. Ему подвержены даже боги, — продолжил он через минуту. — Мне не составило труда повлиять на них, сместив симпатии в сторону Златы. Но я решил, что этого недостаточно…

— И ты устроил черный тотализатор. — Я качнула головой, а когда снова выпрямилась — наткнулась на его внимательный взгляд.

— Тогда мне было плевать, к каким последствиям могли привести мои действия. Даже когда хранители начали бросать слабых игроков, делая ставки на других, меня это не беспокоило.

Нейт говорил сухо, отрывисто, продолжая пристально смотреть на меня. Он словно бросал вызов. Каждое слово — повод для презрения, возможно, даже ненависти. Только во мне нет этих чувств. Я успела достаточно узнать своего хранителя и смириться с его отношением к землянам, другим участникам и богам. Но главное, я помню ночь в Марайтаре, когда Каперс признался, что раскаивается. Сейчас, глядя на бога, я вижу груз прошлого, который он, точно мул, тащил на себе все эти годы. И я вижу, как он устал от него.

— Ошибаются все, но не всем хватает мужества признаться в этом. Даже самим себе.

Что-то промелькнуло во взгляде Нейта — что-то, чему я не успела найти названия, но, кажется, это было похоже на облегчение и несмелую надежду.

— Злата выиграла тотализатор?

Его губы искривились в горькой усмешке.

— Еще бы.

— А ты?

— А я радовался, словно дурак. Думал, что она, как и обещала, выберет Айгерос. Меня! Но нет… — Нейт опустил голову и до скрипа стиснул зубы. — До сих пор помню ее смех, ударивший, словно пощечина, и то, как она ушла не обернувшись. В другой мир и к другому мужчине.

— Э-э…

— Нашла потом, — правильно понял мое удивление Нейт. — Шахраир — один из сильнейших архимагов Гариора — мира магов и колдунов. Ее красота и лицедейский талант вновь помогли добиться желаемого. Только вот… — его лицо исказил хищный оскал, — их общие дети родились пустышками в отличие от бастардов Шахраира. Архимаг быстро сообразил, кого винить в неодаренном потомстве, так что семейную жизнь Златы трудно назвать счастливой. Слабое утешение для запечатанного бога, но первую сотню лет я жил лишь им… и тем, что мстил всем землянам, оказавшимся на тотализаторе. В каждом я видел Злату, ее подлость и предательство. Боги, каким же беспросветным идиотом я был! Совет правильно поступил, сослав меня в хранители. Раз уж эта роль мне больше по душе, — дернув уголком рта, процитировал он.

Я снова кусала губы, не зная, что сказать и как поддержать. Нужно ли вмешиваться? Или дать ему выплеснуть накопившиеся эмоции?

Костяшки хрустнули, когда Нейт еще сильнее сжал кулаки.

— Я не жалею, что отомстил ей, — твердо произнес он, снова вглядываясь в мои глаза.

Что он ищет в них? Осуждение? Отвращение?

— Она получила то, что заслужила. — Я пожала плечами, не видя смысла сочувствовать той, что оказалась хорошей актрисой, но прогнившим изнутри человеком.

— Так просто? Не вступишься за соплеменницу?

— Так просто. — Я кивнула и впервые с начала разговора улыбнулась. Совсем чуть-чуть, но Нейт увидел и, как мне показалось, облегченно выдохнул.

Неужели ему действительно важно, что я о нем думаю?