Верховный маг империи - Диана Удовиченко

Ридриг так и не женился во второй раз. То ли потому что не встретил женщины по сердцу, то ли из-за предсказания его лучшего друга. Вериллий гадал императору несколько раз: и на кофейной гуще, и в зеркале будущего. Каждый раз выходило, что новая женитьба принесет горе не только монарху, но и его обожаемым детям. Перед глазами его величества был прекрасный пример – убежденный холостяк Вериллий. К тому времени печальная история с Изабеллой Марслейн завершилась. Девушка погибла, а маг понял, что отдал ей все отпущенные ему скудные запасы любви. Так двое товарищей и коротали свои дни: Ридриг в заботе о государстве и семье, Вериллий – в постоянном радении о собственной карьере. Мантия рядового члена Совета давно уже стала тесна честолюбивому волшебнику. Поэтому Верховный маг Галатона скоропостижно и очень кстати скончался от разрыва сердца. Вслед за ним отправились еще несколько членов Совета, в лояльности которых Вериллий немного сомневался. Конечно, Ридриг сделал своего друга Верховным, ничуть не сомневаясь в его верности и преданности.

Любой другой человек на этом успокоился бы и счел свою карьеру состоявшейся. Но Вериллия словно что-то гнало вперед, вверх, к новым свершениям. Без риска, азарта и новых, захватывающих воображение комбинаций жизнь для него теряла вкус, становилась пресной. И волшебник разыгрывал партию за партией, ставками в которых были власть и деньги. На беду империи, Вериллий обладал умом естествоиспытателя, он без конца экспериментировал. Объектами его экспериментов становились неизвестные виды магии, волшебные существа, заклятия и… общество, люди. Этой участи не избежала и августейшая семья. После смерти супруги Ридрига Вериллий часто бывал приглашен на семейные ужины. На всякий случай он аккуратно удалил Копыла, настояв на том, чтобы чародей вошел в Совет, сам же занял его место за столом императора. В полном устранении старика Верховный не видел необходимости, к тому же очень ценил его познания в тонкой магии. Во время своих визитов Вериллий внимательно наблюдал за детьми Ридрига и почерпнул немало интересного. Принцесса Дарианна была умна, смела и любознательна. Эти качества делали ее любимицей отца. Его высочество принц Келдин, напротив, рос слабым, капризным и плаксивым ребенком. Скорее всего, сказывались последствия тяжелых родов. Часто Верховный замечал, как при взгляде на бойкую дочку и вялого, какого-то нежизнеспособного сына, лицо императора омрачала тень разочарования. В такие минуты Вериллий мог без всякой магии прочесть мысли его величества: Дарианна гораздо больше подходила на роль наследницы трона. С годами разительное несходство между детьми становилось только заметнее. Принцесса в самом нежном возрасте начала читать и писать, делала успехи в науках. Очень рано она стала интересоваться государственным устройством Галатона, его историей и политикой. В тринадцать лет девочка потребовала, чтобы ее начали обучать военному делу. Ридриг, ни в чем не отказывавший любимой дочке, нанял для нее наставника, который посвятил Дарианну в тонкости воинской стратегии и тактики. К шестнадцати годам девушка получила блестящее образование. Келдин же ничуть не интересовался науками, к тому же был болезненным, истеричным и ленивым. Вот тогда-то Вериллий и задумал новую многоходовую партию. Он решил, что для государства будет лучше, если наследницей станет Дарианна.

История Галатона еще не знала случаев, когда страной правила женщина. Для неугомонного Верховного это был всего лишь очередной эксперимент, который обернулся трагедией для императорской семьи. Прежде всего следовало заронить в душу Дарианны семена зависти, соперничества и честолюбия. До этого ее высочество училась только в силу своей природной тяги к знаниям, ничуть не задумываясь о том, представится ли случай применить их на практике. Вериллий стал подолгу беседовать с принцессой, а поскольку собеседником он был интересным, девушка с удовольствием проводила время в компании отцовского друга. Верховный дарил ее высочеству книги, чаще всего о правящих династиях и дворцовых интригах, рассказывал о странах, в которых правили женщины, рассуждал о законах империи. Вскоре настал день, когда Дарианна задала ожидаемый вопрос: «Почему власть унаследует брат, а не я?» «Таковы законы Галатона, дитя», – лицемерно вздохнул Верховный. «Но разве я не была бы лучшей правительницей? – запальчиво воскликнула принцесса. – Ведь Келдин не прочел ни одной книги о политике, он не разбирается в военном искусстве! Да что там, он не способен к простейшим логическим построениям! Что ждет страну, у которой будет такой император?» Верховный в ответ лишь снова вздохнул, мысленно поздравив себя с выполнением первой задачи. Далее нужно было скомпрометировать Келдина, не дать ему перерасти и окрепнуть, опозорить перед Ридригом, придворными и всей империей.

По чистой случайности, на которые Вериллий был мастак, среди золотой молодежи Галатона внезапно распространилась новая мода. Поговаривали, что вредное поветрие пришло из развращенного Шиана. Юноши и девушки из богатых семей вдруг утратили естественный интерес к противоположному полу и ринулись в мутные пучины однополой любви. Не все, конечно. Большинство аристократов остались верными традиционным пристрастиям, а простой народ и вовсе ни о чем таком не помышлял – не до изощренностей ему было. Тем не менее, нравственная эпидемия победоносно шагала по Виндору, захватывая все новые рубежи. Целители разводили руками, маги и ученые тут же пришли к успокоительному выводу о нормальности этого явления, а дворяне прозвали приверженцев странных отношений изысканными. И надо же было такому случиться, что в окружении Келдина оказался красивый паж, обожавший мальчиков. Он и совратил принца. С тех пор юноша разительно переменился. Не в лучшую, надо сказать, сторону. Вериллий иногда и сам поражался произведенному эффекту. Казалось, его высочество никак не может решить, кто он – мужчина или женщина, и чаще всего склоняется ко второму. Он стал странно одеваться, вызывающе себя вести, всячески подчеркивая, что относится к иной, высшей касте людей, и демонстрировал высокомерное презрение ко всем, кто не разделял его взглядов. В общем, красавец паж отбыл в свое новое роскошное поместье в Речном крае, где с ним приключилось несчастье (купаясь в реке, парень утонул), принц превратился во всеобщее посмешище, а Вериллий упоенно наблюдал за развитием событий. Оставалось только ждать.

К восемнадцати годам Дарианна обещала сформироваться в сильную, жесткую и беспринципную личность. Тогда ее можно было втянуть в заговор против отца, ее руками убрать Ридрига с престола, избавиться от Келдина и возвести на трон первую императрицу Галатона. Если бы Вериллия спросили, зачем он затеял это сомнительное предприятие, он не сумел бы дать вразумительного ответа. Разве плохо жилось ему при спокойном, миролюбивом, несколько простодушном монархе? К чему было менять сытое, богатое, размеренное существование на полную опасностей и риска неизвестность, которая ждала его рядом с Дарианной? Да, Верховный не сумел бы аргументировать свои поступки. Кроме разве что одного объяснения: ему было скучно. Он находился на пике карьеры, все интриги, сопровождавшие подъем к вершинам власти, остались позади. Отдушиной были опыты и научные труды, которыми по ночам Вериллий занимался в своей лаборатории. Но и они тоже продвигались медленно и ровно, не обещая в ближайшем будущем ни провала, ни прорыва. Ему же хотелось риска, волнений, новых впечатлений. Только так он в полной мере ощущал течение жизни, ее красоту и неповторимость. К тому же новый эксперимент мог дать ему еще больше власти. Верховный намеревался не просто помочь Дарианне получить трон, он желал подчинить себе разум и волю принцессы, сделать ее зависимой от себя. Девушка должна была понимать, что не сумеет обойтись без опытного и мудрого Вериллия. Она должна была безгранично, безоговорочно доверять своему наставнику. Как вариант Верховный рассматривал свою женитьбу на принцессе и уже последующее уничтожение ее брата и отца.