Хендерсон - король дождя - Сол Беллоу

Дожидаясь исполнения заветного желания, Дафу рассуждал о том, что страдание близко молитве.

Поверьте, я хорошо изучил этого человека и понимал его, несмотря на странности. Да, я гордился своими страданиями. Никто на свете не способен страдать, как я.

Наши голоса и стрекот цикад заглушал шум — приближались егеря. Вскоре заросли на опушке зашевелились, по растениям пошла рябь, точно по поверхности воды. Люди с копьями отодвинули решетку, и к яме устремилась мелкая дичь, спугнутая толпой.

— Посмотрите. — Дафу показал пальцем в сторону ограды из камней. Вдоль нее неслись то ли антилопы, то ли газели, я не различил. Впереди, раздувая ноздри, скакал самец с горящими глазами и ветвистыми, словно узор на дымчатом стекле, рогами. То тут, то там вспархивали стайки птиц и рассаживались по деревьям, напоминая музыкальные знаки на нотном стане.

Рогатый вожак пробежал под нами. Я посмотрел вниз и на дне западни увидел дощатый щит, установленный футах в пяти от земли.

— Под него подкатят колеса и повезут пойманного льва в селение, — пояснил Дафу, перехватив мой взгляд.

Вслед за самцом и тремя самками бежали мелкие зверушки. Они были похожи на иммигрантов, сбегающих с трансатлантического парохода на нью-йоркскую пристань. Из зарослей показалась гиена. Увидев на помосте людей, хищница зарычала. Я огляделся, ища чем бы кинуть в мерзкую морду, но ни камня, ни палки под рукой не оказалось.

— Лев, вот он, там! — крикнул король.

В сотне ярдов заросли тяжело покачивались от движения могучего зверя. Не то что рябь, которая пробегала но ним, когда там прошмыгнули мелкие животные.

— Думаете, это Гмило? Ну, теперь он у нас в руках!

Я ступил на перекладину.

— Хендерсон, не смейте!

Я не послушал Дафу и сделал пару шажков вперед. Тогда король вскричал громко и сердито. Я присел и закрыл глаза. Дафу вышел на перекладину и два раза обернул вокруг руки сплетенный из стеблей шнур, к которому был привязан сачок. Несмотря на камни, тот казался воздушным, словно парус над судном.

Король сбросил шляпу, чтобы не мешала; густые волосы поднялись дыбом. Ну просто горгона на средневековом соборе. Я стоял на перекладине над самой западней и жмурился от солнца. Свет был таким ярким, что казалось, будто еще немного, и по телу пойдут кровоподтеки. Даже сквозь барабанный бой слышался стрекот цикад, витками уносившийся вверх. Камни на противоположной ограде загона казались надежной защитой. Все кругом застыло в ожидании. Пламенели цветки на кактусах в ложбине (я разглядел: именно цветки, а не ягоды).

Казалось, будто предметы что-то говорят мне. Я молча спросил себя: в безопасности ли король, одержимый навязчивой идеей ловить львов? Ответа не получил. Каждый предмет объяснял, что он такое. Ни один ни словечком не обмолвился о короле. Мне было дурно от жары и тревоги. Переживания за Дафу вытеснили все остальные чувства.

Под барабанный бой и дудение труб, под свист и улюлюканье ряд за рядом егеря появлялись из высокой, по плечо, травы. Слышались выстрелы — очень может быть, палили из моего «магнума» с оптическим прицелом.

— Вы видите гриву, мистер Хендерсон?

Дафу балансировал на перекладине, держась за веревку. Под ним раскачивался сачок с камнями.

— Осторожнее, ваше величество. С такими приспособлениями шутки плохи.

«Зачем этот благородный человек рискует жизнью? — говорил я себе. — Неужели нет более безопасного способа поймать льва? Есть, конечно, но варири об этом не знают и знать не хотят. Они чтят традицию. С другой стороны, король, видно, много тренировался и уверен в себе. До чего же примитивно и ненадежно это устройство! Гнется и скрипит. Одно неверное движение…»

Стук сердца отзывался в висках. Я едва осознавал, где я и что происходит. Чтобы не потерять сознание, насчитал двадцать ударов. И тем не менее мой затуманенный взор был устремлен на короля. Если Дафу упадет, я брошусь за ним. До моего слуха донеслось рычание. Я похолодел и, осторожно глянув вниз, увидел львиную морду: волосатую, изрезанную морщинами, в которых таилась смерть. Из оскаленной пасти вырывалось дыхание, горячее, как кровь, и кислое, как лимон.

— Господи, что бы ты обо мне ни думал, яви милость! — взмолился я вслух. — Не дай мне упасть в эту поганую яму и побереги короля, всемогущий и милосердный! — За молитвой лихим всадником пронеслась мысль: «Милосердие — вот что нужно человечеству, которое хотят превратить в диких зверей».

Бешеный взгляд льва был натурален, каким бывает только видение. Увы, животное было жуткой действительностью. В его рычании слышался голос смерти. Я вспомнил, как хвастался перед Лили: «Я люблю реальность сильнее, чем ты!» Говорить-то я говорил, но тайным умыслом и надеждой на вечную, пусть беспокойную, жизнь была нереальность. Сейчас вечная жизнь мне не угрожала. Подо мной зияла львиная пасть.

На западню упала решетка. Животная мелюзга засуетилась, забегала, лихорадочно протискиваясь сквозь проемы. Лев бил по решетке лапами. Дафу говорил, что когда Гмило был детенышем, на ушах ему сделали отметины. Очень может быть, что в западню попал Гмило, но как рассмотреть его уши? Зверь метался из стороны в сторону, мелькали мохнатые лапы. Рядом с ним Атти показалась бы мелкой рысью.

Балансируя на планке, Дафу ослабил шнур, к которому был привязан сачок. Внизу толпились барабанщики-егеря. Впереди стоял подручный Бунама, с головы до ног вымазанный грязно-белой краской. Когда они увидели, что вытворяет король, раздались предостерегающие крики: «Ениту лебах! Ениту лебах!» Не обращая на них внимания, Дафу начал опускать сачок. Тот раскачивался, стукался о стенки западни; погромыхивали камни. Я видел, как прогибается подо львом днище западни, которое снизу поддерживали тонкие, будто ходули, стойки. Хотелось крикнуть: «Король, сейчас это рухнет ко всем чертям!» — но слова застряли у меня в горле. Еще секунда, и я свалюсь, как валится водокачка, сбитая сошедшим с рельсов товарняком.

— Король, осторожно! Следите за зверем!

Встав на задние лапы, лев передними бил по опускающемуся сачку. Как только когти зверя застряли в сетке, Дафу накрыл сачком его голову. Камни застучали по днищу, словно конские копыта. Лежа на животе на помосте, я протянул королю руку, чтобы поддержать его. Но тот не нуждался в помощи.

— Попался, который кусался! — воскликнул Дафу. — Что вы теперь скажете, Хендерсон?

Лев упал на спину, раскинув черно-желтые лапы. От его рева на землю будто спустилась тьма.

Король так и не принял мою протянутую руку. Он разглядывал живот зверя, а мне пришла на память дорога севернее Салерно, где меня схватили санитары и обрили, обовшивевшего с ног до головы.

— Это Гмило, ваше величество, как вы считаете?

— Нет, не Гмило… — разочарованно ответил Дафу.

— А кто же, черт побери?!

Ни один егерь не решился приблизиться к зверю, чтобы осмотреть его уши. Никому не хотелось получить удар лапой.