Лучше бы я осталась старой девой - Анна Малышева

– Выпьешь кофе?

В закутке за столиком сидела женщина, русская. Фатиха узнала жену Сафара. Она видела ее когда-то, но изо всех сил постаралсь забыть ее имя, внешность, все, что имело отношение к этой полной блондинке с простоватыми чертами лица. Отметила про себя, что женщина выглядит плохо – располнела, постарела, лицо несвежее, волосы давно не обесцвечивались, накрашена небрежно. Раньше она выглядела куда интереснее.

Фатиха поздоровалась. Гамат (так звали ее знакомого) быстро налил кофе, придвинул дешевое печенье, которым торговали оптом здесь же, на складе. Вздохнул, сказал, что торговля идет очень плохо. Жена Сафара пила кофе маленькими глоточками и молчала. «Что она здесь делает?» – неприязненно подумала Фатиха. Та, как будто услышав немой вопрос, обратилась к Гамату:

– Я понимаю, что торговля сейчас плохая, Сафар мне рассказывал… Но что мне делать?

– Я не знаю, Марина… – залепетал тот. Голос у него был совсем детский, смешной, казалось, что он никогда не говорит всерьез, а только шутит. – Как я возьму тебя на склад? Ты тут ничего не заработаешь…

Марина допила кофе и умоляюще поглядела на него покрасневшими глазами:

– Дети совсем маленькие. Что мне теперь с ними делать? Неужели нельзя помочь?

«У нее совсем нет гордости, – презрительно подумала Фатиха. – Никогда я не стала бы унижаться перед теми, кто убил моего мужа!»

– Марина, мы за день продаем две коробки помады и немного туши. И то почти вся тушь возвращается как брак. Как я замучился с этой тушью! Египетский «Ланком», самый плохой. Два раза развинтишь – и лопается. И это еще хорошо, если на второй раз! Чаще всего лопается сразу. Мне все возвращают, приходят менять целые коробки. А что я могу сделать? Даю людям поменять на такую же тушь, и они сидят здесь, проверяют каждый тюбик. И тоже все лопается. У меня уже весь подвал забит бракованными коробками. Куда их девать? А деньги мы за них уже заплатили. – Он болтал быстро, не остановишь. – Одежда тоже очень плохо расходится. Весь универмаг забит одеждой, и она у них в розницу дешевле, чем у нас оптом. Я говорил – надо устроить распродажу, освободить склад. У нас старые модели, такие теперь даже в провинции не покупают. Но меня никто не слушал! Мы дорого заплатили за товар… Купили не из первых рук, потом еще платили на таможне, чтобы провезти контейнеры, и вот пришлось поставить такие цены…

– Гамат, – перебила его Фатиха. – Так ты теперь здесь работаешь?

– Да, с того самого дня. Ты на похоронах не была? Когда приехала?

– Недавно. – Фатиха закурила, старательно глядя мимо женщины. – Это ужасно, Гамат. Кто бы мог подумать…

Женщина явно ушла в свои горестные мысли и даже не прислушивалась к разговору. Фатиха теперь сама не знала, что она к ней чувствует. Ревность? Зависть? Все эти чувства стали бессмысленными. Простую женскую неприязнь, от которой путем разума не избавиться?

Даже это вряд ли. Равнодушие? Только не это. Наконец она отыскала имя тому чувству, которое мучило ее. Это, как ни странно, была жалость, смешанная с презрением. На взгляд Фатихи, эта женщина недостойно переносила свое горе. «Я бы заперлась в доме, никого бы не видела и не слышала… – думала она. – Никто бы не вошел в дом, где нет его. Я бы нашла, как обеспечить моих детей, отдала бы их родственнице на воспитание. А потом, после траура, нашла бы убийцу и отомстила за мужа. А эта только плачет и выпрашивает работу!» Она обратилась к Гамату:

– А что говорит милиция?

– Ничего… – Тот всплеснул своими пухленькими ладошками. – Никого не могут найти.

– А откуда убийца вошел, не знают?

– Дверь была заперта изнутри. Он пролез в это окно! – Гамат показал на распахнутое окно, за которым виднелась железная лестница. Фатиха встала, подошла к окну, выглянула. Убедилась, что человек высокого роста мог бы вскарабкаться на железную площадку под окном прямо с земли. Достаточно было бы слегка подтянуться на руках.

– Почему на окне нет решеток? – спросила она. – Ведь это склад!

– На днях привезут решетки на все окна. Тут все испугались.

– А как же по ночам? Они не боялись, что их ограбят?

– Тут сигнализация. А днем все окна открыты, так жарко… Сигнализацию отключают. Но кто мог подумать, что залезут днем?

– А что еще говорят? Это случайное убийство или нет?

Фатиха намеренно задала наивный вопрос. Гамат прекрасно знал, что Сафара убили свои и совсем не случайно. Ее интересовало, как выглядела версия убийства. Если Сафара убили за то, что он предупредил Лену о грозящей опасности, значит, кто-то слышал, как он говорил. Кто мог слышать? Абдулла сидел в закутке и громко говорил по телефону. Слух у него не такой уж острый, Фатиха это знала, много раз проверяла, обращаясь к нему шепотом с другого конца комнаты. Абдулла в таких случаях даже не разбирал, что с ним разговаривают. Он ничего услышать не мог, и когда в тот день вернулся на склад за Леной, убийство Сафара явилось для него неожиданностью. В помещении больше никого не было. Но Лена говорила с Сафаром у самой двери, возле стенда с косметикой, дверь была приоткрыта. Кто-то мог подслушать из коридора. Не продавщица, не грузчик из магазина – они не могли убить Сафара. Кто-то свой. И этот человек – убийца. Скорее всего, он даже не залезал в окно. Дождавшись, когда Лена с Абдуллой уйдут, он просто вошел в дверь, запер ее изнутри, задушил Сафара и выпрыгнул в окно. Это заняло у него в общей сложности не больше десяти минут. Известно ли все это Гамату или его не посвящали в детали? Что он знает о вине Сафара перед сектой? Она надеялась, что кое-что знает. Гамат был страшно любопытен, не слишком умен и большой сплетник. Он может проболтаться, если его разговорить. Только вот эта женщина! Она мешает. Зачем она тут сидит? Ей ведь ясно сказали – работы для нее нет!

– Как тебе сказать… – замялся Гамат. – Ограбления не было.

– Может, просто не нашли денег?

– Их не надо искать. Вон стол, в ящике Сафар хранил деньги.

Услышав имя мужа, женщина встрепенулась и проговорила:

– Гамат, я прошу… У него же были друзья, неужели они не могут устроить меня на работу?

Фатиха боролась с желанием пинками выгнать эту дуру из комнаты. А Гамат сладко улыбнулся и пообещал:

– Что-нибудь поищем, обещаю! Только не сейчас.

– Но мне нужно кормить детей!

– Всем тяжело живется… – вздохнул Гамат. – Ты же сидишь здесь с утра, сама видишь – ни одного покупателя… Да история с Сафаром! Всех распугали. Говорят, что это мафия разбиралась.

– Ну так что?! – нервно вмешалась Фатиха. – Денег не взяли?

– Нет, по книге все сходится. Сколько он в тот день получил, столько и было. Какая-то мелочь. Его собственных денег тоже не украли.

– Зачем же тогда убили? Может, действительно мафия?

Гамат посмотрел на нее, как на сумасшедшую, потом перевел взгляд на Марину. Фатиха поняла – эта женщина ему мешает. Надо срочно ее убрать.