Маленький скандал - Мэг Кэбот

Правда, он не знает, что именно рассказала Кейт своей няне об их последнем разговоре. Но это не значит, что его усилия обязательно потерпят крах. Потому что он знает о Кейт много такого, чего няня Хинкл просто не может знать.

Например, он знает, что если ее губы крепко сжаты — так было большую часть времени, когда они сидели друг против друга в крытом экипаже и почти все время молчали, — то это вовсе не обязательно означает, что она сердится. На самом деле это может означать, что она о чем-то думает.

Он предполагал, что скорее всего она думает о Дэниеле Крэйвене. Она попросила его рассказать о событиях, предшествовавших бегству Изабель, и слушала его рассказ очень внимательно — правда, это была сокращенная версия, ведь не мог же он повторить то, что говорила Изабель о его отношениях с ее бывшей компаньонкой. Кейт кивала, пытаясь убедить его в том, что, сообщая в записке свой адрес — Гретна-Грин, Изабель наверняка надеялась, что отец найдет ее прежде, чем они успеют обвенчаться.

— Для чего же еще, — уверяла его Кейт, — она сообщила, куда они направляются?

Берк надеялся, что Кейт в данный момент занята разборкой тактики поведения с Изабель в условиях назревающего скандала. Он достаточно ясно видел ее лицо, хотя тучи над экипажем так плотно затянули небо, что почти стемнело, тогда как, судя по его часам, время только что перевалило за четыре часа пополудни. На ней были — по его мнению, очень обдуманно — свободная коричневая накидка и в тон ей капор, на фоне которого ее волосы казались еще светлее. А ее щеки, хоть внутри и не было ветра, оставались пунцовыми. Конечно, такими же яркими были и губы.

Он подумал, что она, похоже, собирается не разжимать губ в течение всего путешествия. Она никогда не была болтушкой, но и столь молчаливой она тоже не была.

«Она сердится, — сказал он себе вновь. — И у нее на это есть все права». В том, что они едут в полном молчании, только его вина. Он должен что-то с этим делать. Он должен что-то сделать, или сойдет с ума.

Громко, чтобы быть услышанным в шуме колес и ритмичном цоканье копыт, Берк сказал:

— Мне очень жаль, Кейт.

Она оторвала взгляд от пробегающего за окном пейзажа и удивленно посмотрела на него:

— Простите, что?

— Мне очень жаль, что так случилось. В ту последнюю ночь, в Лондоне. Я не понял… Я думал, что там, с тобой в саду, Бишоп. Я не знал, что это был Дэниел Крэйвен…

Как только у него вырвались эти слова, он тут же пожалел о том, что их сказал. Он клялся себе, что не скажет ничего, что могло бы ее огорчить.

Щеки Кейт охватил огонь. Она отвернулась и проговорила еле слышно:

— Пожалуйста, забудьте об этом.

— Я не могу этого забыть. — Он хотел только одного — чтобы она взглянула на него. — Как мне это забыть, Кейт? Это единственное, о чем я с тех пор могу думать. Почему ты ничего не говоришь?

Она покачала головой, ее глаза были прикованы к окну.

— Это ни к чему не приведет.

— Это могло бы изменить многое. Кейт, если бы ты хоть что-то поведала мне из своего прошлого…

Тогда она прямо посмотрела на него.

— Но я ведь рассказывала, — удивилась она. — Я рассказывала вам о пожаре…

Он вскочил с сиденья напротив и сел рядом с ней прежде, чем она договорила фразу.

— Но не всю историю, — выдохнул он, взяв ее за руку. — Не о том, что случилось на самом деле…

— А для чего? — Она вырвала у него свои пальцы.

— Потому что, знай я, кто твой отец…

Она непроизвольно приоткрыла рот, затем, опомнившись, быстро закрыла его.

— Вы хотите сказать, что если бы вы знали, что мой отец — джентльмен, то вы бы не…

— Нет, — перебил он ее. — Нет, мы по-прежнему были бы… Но, Кейт, если бы я знал, то сделал бы то, что намерен сделать сейчас. — Он снова взял ее руку.

Она посмотрела ему в глаза.

— И что же это?

— Ну, попросил бы тебя выйти за меня замуж, разумеется.

Все оттенки красного цвета моментально исчезли с ее лица. Она потянула свою руку, стараясь вырвать ее из его ладони.

— Оставьте меня. — Он не узнал ее голос.

Он крепче сжал ее пальцы.

— Нет. Послушай меня, Кейт…

— Я выслушала вас. — Он понял, что ее голос казался незнакомым, потому что в нем были слезы. — Пожалуйста, оставьте в покое мою руку и сядьте на место.

— Кейт, — он старался говорить мягко, — я знаю, ты сердишься на меня, и у тебя на это есть все основания. Но я думаю…

— Если вы не отпустите мою руку, — задыхаясь, вскричала Кейт, — и не сядете на свое место, я попрошу кучера высадить меня на первом же перекрестке!

— Кейт, мне кажется, ты не поняла. Я…

— Нет, это вы не поняли. — Ее голос дрожал. — Я открою дверь, да поможет мне Бог, и выпрыгну, если вы не сделаете так, как я прошу.

На мгновение он подумал, что это он хочет открыть дверь и выпрыгнуть. Или по крайней мере что-нибудь выбросить. Но так как этим он ничего не добьется, то он сделал так, как она хотела, и вернулся на сиденье напротив, скрестив руки на груди и в замешательстве уставившись на Кейт.

Что такое с ней произошло? Он изо всех сил пытается исправить ситуацию, а она реагирует так, словно он… да, словно он опять предлагает ей стать его любовницей! Бог свидетель, у нее есть право сердиться на него за это. Но почему она сердится, когда он предлагает ей выйти за него замуж? Он всегда считал, что женщины ценят предложения о замужестве дороже бриллиантов — и в этом случае должны реагировать на них соответствующим образом. Может, ее обидело, что он не преподнес ей кольцо? Но у него просто еще не было возможности где-нибудь остановиться и купить его. Сейчас он мог думать только о том, чтобы его дочь не убежала с негодяем, и ему некогда было позаботиться о кольце.

Кейт забилась как можно дальше в угол кареты и старалась спрятать лицо в тени, чтобы он не заметил ее слез. Начался дождь, настоящий ливень, сопровождающийся частыми молниями и громом, и раскаты его приближались с каждым ударом. Потоки воды струились по окнам. Но ей было все равно, потому что она и так из-за слез ничего не видела. Она была погружена в невеселые мысли. «Что ты наделала? Ради всего святого, что ты наделала? Этот мужчина предложил тебе стать его женой — ты ждала, что он сделает это, в течение трех месяцев, и ты сказала ему „нет“. Почему? Почему?»

Конечно, она знала почему. Потому что она настоящая дура, вот почему. Она была дурой уже тогда, когда согласилась работать в его доме. Она с самого начала знала, что это плохая идея. Посмотри на него! Просто посмотри на него! Разве он не олицетворяет все, что она привыкла презирать? Богатый, высокомерный, уверенный в себе…

И она оказалась права. И вот что получилось.