С.У.П.Е.Р. - Петр Григорьевич Заборцев

многофункциональную машину для решения утилитарных задач. Не надо переходить эту грань. Его даже с моей Варькой нельзя сравнивать. Очеловечивать программу – путь в никуда.

– Прости, но просто ты-то как раз по-человечески благодарна Марк-Зету… Поэтому вполне очевидно, что не хочешь делать его копию… Относись к этому проще, мы со своим аватаром всегда ладим. Даже когда я его луплю как боксерскую грушу. Может, потому что я не требую от него слишком многого?

– Ты, как писательница, тоньше чувствуешь такие вещи.

– Я, как писательница, чаще других попадаю пальцем в небо, – засмеялась Мария. – Нет, ну ты посмотри, кто же так бьет-то?

– Научатся еще… Ты заметила, как изменился Влад? Я иногда не узнаю его.

– Изменился? Скорее, стал более собранным.

– Нет, после знакомства с Иваном Ивановичем, в ходе которого выяснилось, что это его личный врач, в нем что-то перевернулось.

– Не заметила. Но, в любом случае, реализацию нашего плана этот союз только ускорит.

– Ты так думаешь? А остается ли наш план до сих пор еще нашим планом? Я тут провела небольшое частное расследование. Иван Иванович, наш прекрасный доктор, был в прошлом слегка нечист на руку.

– Как так? – нахмурилась Маша.

– Его пару раз хотели лишить лицензии на медицинские услуги. И оба раза все сходило ему с рук.

– А что «все»?

– Точно выяснить я не смогла. Врачебные тайны, конфиденциальность, ты же понимаешь. Но его исследования всегда были связаны с экспериментами в области мозговой деятельности человека.

– Это еще ни о чем не говорит.

– Прямо – не говорит, но косвенно – да. К тому же ты своей творческой душой разве не чувствуешь отторжения к этому дяде Вите? Совсем не наш это человек.

– Так нам с ним детей не крестить, – не согласилась Мария. – У него свои цели, у нас – свои. А как тебе это удалось разузнать, у тебя такая глубокая агентура?

– Если бы, – Арина покачала головой. – Случайно получилось. По линии… родственника.

– Аааа… папаша…

– А это не важно. Просто надо нам ухо востро держать.

– Так это всегда надо. Такая уж у нас доля, – улыбнулась Маша.

– Это да. Кстати, помнишь ту историю про Гриню Мореца?

– Конечно.

– Так вот, наблюдающий врач у него – наш пресловутый дядя Витя, он же Иван Иванович.

* * *

Громила лежал на песочке и смотрел, как Инга бежит по кромке воды у берега. Песочек был уютно теплым, Инга пятками выбивала прозрачные брызги, и вся ее точеная фигурка переливалась в бликах заходящего солнца.

Боря довольно прижмурился – хорошо!

Вот так бы подольше. И без всяких революций.

Думать о делах не хотелось категорически.

Они решили провести сегодня полдня на пляже старого городского Парка. Погода радовала, птички пели, и даже смарт-браслет Инги, который она сняла и положила, перед тем как идти купаться, на расстеленное полотенце, не раздражал своим постоянным пиликаньем.

Девушка плюхнулась плашмя рядом, тяжело дыша от бега и озорно поглядывая на распростертого на песке бледного Громилу.

– Вода – прелесть! – сообщила она. – Сейчас полежим и опять купаться. Вместе!

Боря улыбнулся. Капельки воды красиво поблескивали на коричневатой от загара коже девушки.

– Я же плавать не умею.

– Ерунда какая. Я тебя, если что, спасу! – Инга грациозно провела рукой по намокшим волосам.

Громила, все еще улыбаясь, повернулся на спину и стал смотреть на пролетающие в небе облака.

И тут же вспомнил другие облака, на которые он смотрел не так давно, так же лежа на спине, но не от удовольствия, а от изнеможения. Смотрел и в надежде прислушивался. Передумав в эти минуты о многом. А рядом под деревом тихо стонал тогда Влад.

«Да, – подумалось Боре. – Это действительно делает нас крепче. Но еще раз я так не хочу».

…Парадоксы в его жизни продолжались. Чем меньше усилий он предпринимал, чтобы подобраться к секрету проникновения в Рубку, тем больше возможностей для этого ему открывалось.

Отец Инги, Игорь Берский, по неизвестным причинам тоже проникся к Белоручкину большим доверием, словно бы заразившись расположенностью к Громиле от дочери.

Он не только объяснил ему алгоритмы охранных систем института (разумеется, сообщив о строжайшей конфиденциальности), но и в общих чертах рассказал о технологии защиты Рубки. Именно в ней появились уязвимости, которые Берский при помощи юного гения собирался подлатать. Да, пока еще Борису не были доступны основные шифрокоды серверов института, но и та информация, которая уже была в его распоряжении, открывала новые возможности в вопросах несанкционированного проникновения в «нервную систему» Институтского блока СУПЕР.

Но вместо заслуженного удовлетворения от обладания этими знаниями Борис ощущал лишь все растущий страх. Информация, которой он теперь оперировал, могла стать в чьих-то руках очень опасной. Она могла нести прямую угрозу ни много ни мало всей сетевой системе.

И это было как-то… неправильно, что ли. То, что должно было стать частью очень сложной и рискованной операции с неочевидным исходом, открылось ему само собой, без приложения сверхъестественных усилий. Если не считать такими усилиями романтические отношения с Ингой. Борис ничего не просил, ничего не вынюхивал, ни на что не намекал. И почти получил то, чего так вожделели его друзья по Сообществу. Теперь они вплотную подобрались к Рубке. Это был невероятный успех! Только никакой радости от него Борис не чувствовал. А чувствовал он лишь обман и предательство. Чисто по-человечески. И по отношению к Инге. Хотя…

Все дело заключалось в том, что Борис стал по-другому к ней относиться.

Если раньше девушка представлялась ему чем-то вроде очередного задания и своим присутствием рядом вызывала только тоску, то теперь, чем больше времени они проводили вместе, тем больше она Громиле нравилась.

Он по-прежнему бо́льшую часть времени уделял своей исследовательской работе – успешно сдал проект и теперь был принят в официальный штат Сигматрона в должности научного сотрудника. Тему дальнейших исследований признали перспективной, и сейчас рассматривался вопрос о создании целого отдела, который будет заниматься этими разработками. Не забывал Громила и про Сообщество, участие в делах которого также занимало много свободного времени. Поэтому на Ингу оставалось всего ничего. Но в какой-то момент, сидя за рабочим монитором, Борис поймал себя на мысли, что скучает по ней. По ее опеке, по искренности, по милым ласкам. Он отгонял от себя эти мысли, но они легко возвращались.

И вот сейчас, лежа на приятном песочке, он наслаждался моментом и был почти счастлив, что рядом с ним его девушка. Именно его девушка, а не какой-то там объект задания Сообщества.

И уже в который раз его посетила мысль, что, в сущности, для простого человеческого счастья необходимо не так уж и много.