Частный человек. Избранные места из переписки с врагами - Павел Чувиляев

(Звук закрывающейся двери. Крутит карандашик; напевает. Садится. Занавес).

6. Реальное решение.

Но это фантазии, а есть ли пример реального решения? Не в России, конечно, но в стране похожей? Как ни странно, есть. Россия во многом схожа со Скандинавией. Тот же климат плюс старые родственные связи с «варягами». А сами русские — немного флегматичные добродушные северяне. Проблемы индустриального перехода в конце XIX — начале XX века у всех были схожими. Не совершить промышленную «революцию сверху» нельзя: те страны, где этого не сделали, слабели, теряли независимость и становились колониями более сильных и развитых соседей. Между прочим, именно так Россия завоевала Польшу и Финляндию: там промышленный переход усилиями могущественной земледельческой аристократии был заторможен. Ну и не стало их на карте.

Но индустриальная революция сопровождается неизбежными «прелестями», о которых говорилось выше. Миллионы людей теряют собственность (землю) и сгоняются в города, где вынуждены трудиться в тяжёлых условиях. На заре промышленной революции не существовало понятия «вредного производства», а слова «экология» ещё не придумали. В результате, рабочие, бараки которых строились близко к фабрикам, часто брали питьевую воду из той же речки, куда без всяких фильтров сливали отходы производства. Не желаете ли чайку со свинцом, мышьяком или ртутью? От подобной «диеты» сильный мужчина к 45 годам становился стариком-инвалидом, и работать больше не мог. Но государственной пенсионной системы не было, либо она находилась в зачаточном состоянии. Некоторые капиталисты платили пенсию старым рабочим, но её надо было заслужить, проработав на фабрике 20 лет, что во многом хуже крепостничества. Прибавьте периодические кризисы капиталистической системы, лишавшие многих последнего скудного заработка.

Разумеется, людям всё это не нравилось, и они бунтовали. Скандинавию не миновали забастовки со всевозможными волнениями. После особо кровавого подавления беспорядков в 1922 году лютеранская церковь Швеции[94] выступила с обращением к нации. Ею был предложен «Акт о национальном согласии». В нём она, как честный и авторитетный посредник, обещала:

— контролировать капиталистов, чтобы они не обижали трудящихся;

— контролировать трудящихся, чтобы они не восставали против капиталистов;

— контролировать государство, чтобы оно не было защитником лишь одной стороны.

У трудящихся появлялся официальный ходатай; жалобная книга. Не надо ехать за много вёрст к шведскому Льву Толстому — достаточно дойти пешком со своими проблемами до местного священника. И он не может отказать, а обязан выслушать[95]. Со списком проблем поп идёт к капиталисту. А тот не может его прогнать, а обязан слушать и реагировать. В результате начинается торг, где обе конфликтующие стороны и посредник, разумеется, не получают всего, чего хотели. Но все они получают социальный мир.

Предложенный шведской церковью акт был принят. Торжественно, с присягой. И первым присягнул король (напомню, что Швеция является монархией). От имени государства он обещал наказывать тех, кто уклоняется от переговоров. Пошёл трудящийся, не поговорив прежде со священником, горло драть — в тюрьму. Спустил капиталист на пастора собак — и его в тюрьму. Прогнал поп работягу или не пошёл со списком проблем к Хозяину — нерадивого пастыря тоже в тюрьму. И, что самое интересное, стали реально сажать. В результате Швеция и сейчас гордится социальным миром. Недаром русская пословица гласит: «Худой мир лучше доброй ссоры». Там комиссия по трудовым спорам не трёхсторонняя, как, например, в РФ (государство, работодатели, профсоюзы), а четырёхсторонняя. Сидит в той комиссии ещё и поп; чётки перебирает, улыбается. Всех спорящих ласково увещевает. Имеет власть благословить забастовку. Натурально. Если, не дай Бог, благословил, то государство не имеет права её разгонять. Капиталист звонит в полицию, а ему: «Не поедем; забастовка благословлена, а значит, законна. Разбирайтесь и договаривайтесь сами. Советуем в первую очередь поговорить со священником».

Возможно, такой путь не слишком подходил для нас. Российская Империя была великой Державой, и в силу своего участия в Большой Геополитической Игре напрягаться должна была больше, а индустриализацию проводить скорее. Швеция ведь так и не вернула себе великодержавный статус, хотя реваншистские планы у её руководства были. Но и Россия свой статус во многом утратила по итогам социальных потрясений. А народ в Швеции живёт не в пример лучше русских. Для шведской лютеранской церкви роль социального посредника стала великим благом. Достаточно сказать, что отдельна от государства она была лишь 2000 году, а поддержка остаётся и сейчас. Люди продлили своё существование в качестве государственной церкви минимум на полвека. Это дорогого стоит.

7. Выводы.

Задача поддержания социального мира есть в первую очередь задача нравственная, даже религиозная. Лев Толстой, в конце концов, и стал проповедником и создателем секты. По скудоумию создателя движение «толстовцев» вышло непрактичным и нежизнеспособным, ни на один вопрос толком не отвечающим. Но государственная Русская православная церковь проявила тогда скудоумие ещё большее. И не только отлучение Толстого имею в виду. Отлучили зарвавшегося барина-сектанта; ладно. Но что РПЦ предложила обществу в условиях назревавшего, а затем и начавшегося социального взрыва? Вы будете смеяться, но ничего. Натурально. Страна рушиться уже в иконы стрелять-плевать начали, а иерархи начальство (патриарха) себе выби-рают[96]. Иных забот у РПЦ в 1918 году, видимо, не было. Это всё равно, что на пожаре стоять и собачиться: кто в семье главный? А что дом горит, так и Бог с ним. Впрочем, весьма вероятно, что иначе и быть не могло[97]. Но в результате уделали большевики иерархов РПЦ в два счёта, как щенков.

Льва Толстого можно и нужно обвинять в социальной инфантильности и неразумии. Попытки его были нелепы. Но в то же время мы должны быть благодарны ему за то, что в условиях бездействия и даже противодействия официальной государственной Церкви и благодушия властей он хотя бы попытался что-то сделать. Да, не сдюжил: свалила неподъёмная ноша даже «матёрого человечища». Но пытался. И русские этого не забудут, а все его ошибки — простят. В пантеоне лучших людей России Лев Толстой останется на века; портреты в школах не снимут.

Так случилось, что 80-летний, уже смертельно больной Лев Толстой стал главным врагом революционной пропаганды; единственным, кого идеологи революции реально боялись. Толстой действительно мог стать щитом против русской контрреволюции: авторитет его был столь высок, что слово писателя могло переломить ситуацию. Выше, во второй части книги, писал, что для поддержания реноме среди подданных «герцоги ада» должны время от времени вступать в дуэли с достойными противниками. Статья Ленина, с которой начался этот разговор, и есть такая дуэль. А гениальность её в том, что ударил Ленин в болевую точку: «Какой ты щит, старик?! Посмотри на себя: ты зеркало. Что ты, барин, голодным-то про «не кушай мяса» вещаешь? Не стыдно?!». Задрожали у 80-летнего героя-Толстого руки, выронил он свой, от злого заклинания вдруг ставший зеркальным щит, и заплакал бессильными старческими слезами. Щит вдребезги разбился. Толстой не нанёс ответного удара, а потом и вовсе убежал. А Россия погибла; не нашлось у неё больше героев-заступников…