142 страуса - Эйприл Давила

Я не хотела смотреть на свою беспалую руку. Это отвратительно. Но когда врач осторожно размотал бинт, любопытство взяло верх. От мизинца остался лишь крошечный обрубок со сшитой наверху кожей.

Доктор осмотрел швы.

— Отек скоро пройдет, — сказал он. — Очень жаль, что мы не смогли пришить палец.

Мне явственно представилось, как дядя Стив придавил меня своим телом к полу и отрезал секатором мизинец.

— Завяжите это, — произнесла я. Как бы ни был любезен доктор Ставрос, я не хотела, чтобы он крутил мою руку в своей и пытался утешить меня бесплодными сожалениями. — Пожалуйста.

Когда он достал из ящика чистый бинт, я отвернулась и почувствовала, как повязку закрепляют вокруг ладони. На глаза навернулись слезы. Теперь придется до конца дней своих жить с маленькой культей вместо пальца. Любопытно, как бы мама применила в данном случае свою теорию стакана виски. Не замечать недостающего пальца нельзя, притвориться, что все совсем не так, тоже, да и переезд в данном случае не поможет. Фиговая, выходит, теория. Единственный способ справиться с проблемой — это повернуться к ней лицом.

— Подождите.

Доктор Ставрос остановился, и бинт стал разматываться. Я подняла руку и принудила себя внимательно изучить ее. Вот что осталось от моего мизинца: уродство. Я прикоснулась к обрубку, провела по единственному уцелевшему суставу и потыкала кожу над ним, стараясь не задевать швы: это смотрелось дико и непривычно.

Если подумать, то выглядит не так уж страшно. Возможно, это произошло под влиянием лекарств, но я вдруг почувствовала благодарность за то, что хотя бы жива. Потеря мизинца не повлияет на мою повседневную жизнь. Со временем я, вероятно, даже забуду, что потеряла крошечную часть тела. Чем дольше я смотрела на палец, тем больше ослабевал мой ужас перед приобретенным изъяном. Наконец врач настоял, что надо все-таки сделать повязку, чтобы не занести инфекцию.

Ближе к вечеру я ехала домой на пассажирском сиденье эвакуатора Рубена. От обезболивающих, которые прописал мне доктор Ставрос, меня клонило в сон. Сильный запах солярки, пропитавший салон, раздражал ноздри. Забинтованная рука висела на перевязи. Я боялась увидеть разоренное ранчо, но игнорировать действительность не собиралась. Мой дядя умер, амбар сгорел до основания, а птицы рассеялись по пустыне, словно бабочки, унесенные ураганом, — и никакая теория стакана виски этого, увы, не изменит. От такой реальности не сбежишь.

Но когда мы подъезжали к дому, моим глазам в первую очередь открылся загон, полный страусов. Забор находился в идеальном состоянии. Если бы не пикап дяди Стива, вывезенный оттуда и поставленный носом к натянутой заново ограде, я бы подумала, что события вчерашней ночи мне приснились.

Около дома Мэтт с раскинутыми руками приближался к одинокой самке. Три других человека окружали ее со всех сторон, преграждая пути к побегу, а Мэтт тем временем подошел вплотную и попытался схватить птицу за клюв. Она высоко вытянула шею и захлопала крыльями. Мужская компания ей не понравилась. Когда мы подъехали ближе, я узнала Абигейл.

Едва Рубен притормозил, я выскочила из машины и побежала к Мэтту с криком:

— Подождите!

Абигейл воспользовалась случаем и сиганула за дом.

— Блин! — выругался Мэтт, опуская руки. Он вместе с тремя товарищами встретил меня на подъездной дороге. — Эта не птица, а просто черт какой-то, — сказал он, указывая на дом.

— Неужели вы отловили всех страусов?

— Всех, кроме одного. Он никак не дается в руки.

Я осмотрела загон и подумала о яйце, которое нашла ночью. Оглядев песок около того места, где уронила его, я заметила, что яйцо по-прежнему лежит у одного из столбов. Выходит, ему удалось благополучно пережить вчерашний хаос. Не обращая внимания больше ни на кого и ни на что, я пролезла через ограду, подняла яйцо и сунула в свою перевязь, поближе к себе. Затем нажала на рычаг элеватора, наклонилась и сквозь ноги направившихся к кормушке страусов стала изучать песок. Почти во всех гнездах лежало по яйцу.

— Молодцы, — сказала я одной самке, подошедшей поесть. Первой моей мыслью было: как гордилась бы мной бабушка Хелен! Но я тут же поправила себя: это теперь мои страусы, и они кладут яйца на моем ранчо и для меня.

Я вышла из загона и стала осматривать обугленные остатки своего амбара, прекрасно понимая, что Рубен, Мэтт и его друзья наблюдают за мной. Южной части повезло больше, чем северной. Обгорелые столбы выходили из цементного пола, и несколько опаленных досок остались на месте, но северный край исчез вовсе.

— Извини, тут есть и моя вина, — произнес Мэтт, подходя ко мне по бетонной плите фундамента. Он явно мучился угрызениями совести. — Я сказал тебе, что Стив уехал, но ошибся. Если бы не… Если бы я приехал скорее…

— Ты не виноват.

Кусок угля сломался у меня под ногами, и я стала пробираться между обгорелыми обломками по фундаменту. В мусоре я нашла металлическую раму от фотографии бабушки Хелен. Стекло было разбито, снимок исчез. Потолочная балка упала на инкубатор, погнув каркас и расколотив стекла. Яйца внутри полностью сгорели. Все превратилось в кучу хлама. Но в загоне расхаживали как ни в чем не бывало мои птицы. Я подошла туда, где стоял, стискивая руки, Мэтт.

— Ты вернулся, — сказала я. — Это было необязательно, но ты вернулся. И привел друзей, вы всё починили.

— Не всё, — возразил он, пнув обгорелый кусок дерева.

— Ты позаботился о моих птицах.

Мэтт открыл было рот, чтобы ответить, но тут послышался голос тети Кристины:

— Таллула! — Она выбежала из дома, напрямик пронеслась через группу друзей Мэтта и заключила меня в материнские объятия. Я едва успела поднять травмированную руку, чтобы она ее не раздавила.

— У меня все хорошо, — успокоила я тетю, похлопывая по спине здоровой рукой.

— Я так волновалась, — проговорила она, стискивая меня, словно я была одной из ее дочерей.

Обнимая тетю Кристину, я увидела, как на дороге в мерцающем знойном мареве материализуется красный «додж-рэм». Появление Джо Джареда меня не удивило: он наверняка слышал о пожаре и приехал лично оценить ущерб.

Тетя Кристина сильнее обхватила меня, будто опасалась, что, освободившись от ее объятий, я потеряю еще один палец.

— Правда, все хорошо, — повторила я. Но она разжала руки, только когда услышала звук приближающегося пикапа. — Мне надо поговорить с Джо Джаредом, — сказала я, еще раз обнимая тетю здоровой рукой.

— Таллула, — зычным голосом поздоровался Джо Джаред, вылезая из своего танка. — Ну и разруха! — Он оглядел остатки амбара и присвистнул. — Надеюсь, ты не пострадала?

И тут мне впервые пришло в голову, что бабушка наверняка застраховала