Шпион, пришедший с холода. Война в Зазеркалье - Джон Ле Карре

Громкоговоритель загудел, издал громкий свист и наконец заработал как следует, когда его настроили. Дети с любопытством уставились на него. Сначала прозвучало объявление по-фински, затем по-шведски и только потом по-английски. Компания «Северные авиалинии» приносила извинения в связи с задержкой прибытия чартерного рейса номер два девять ноль из Дюссельдорфа. И ни слова о причинах, ни намека, надолго ли задерживался самолет. Они наверняка не имели соответствующей информации.

Зато Тейлору было известно все. Интересно, подумал он, что произойдет, если он небрежной походкой подойдет к этой бойкой маленькой сотруднице аэропорта, сидящей в стеклянной кабинке, и скажет: рейс два девять ноль задержится еще на какое-то время, моя дорогая, потому что самолет сдуло с намеченного курса сильным северным ветром с Балтики, и маршрут, проложенный штурманом, пошел к чертям собачьим. Девушка ему, конечно, не поверит. Решит, что он ненормальный. Но чуть позже поймет свою ошибку. До нее тогда дойдет, что он – не обычный пассажир, личность неординарная.

Стало темнеть. Теперь уже земля казалась светлее неба: взлетно-посадочные полосы выделялись среди снега серыми дамбами, подсвеченными янтарным светом сигнальных огней. В ближайшем к терминалу ангаре неоновые лампы тускло освещали людей и самолеты. Земля под окном неожиданно сверкнула, когда по ней пробежал луч прожектора с диспетчерской башни. Откуда-то из подсобных построек слева выехала пожарная машина и встала рядом с тремя микроавтобусами «Скорой помощи», уже припаркованными приблизительно по центру полосы. Они одновременно включили свои синие проблесковые маячки и, выстроившись в ряд, настойчиво посылали вокруг свои предупреждающие сигналы. Дети тут же заметили это и принялись оживленно обсуждать между собой.

Громкоговорители снова разнесли по залу голос сотрудницы аэропорта, хотя со времени первого объявления прошло всего пять минут. Школьники умолкли и стали слушать. Прибытие рейса два девять ноль откладывается по меньшей мере на час. Более подробной информации пока нет. В тоне девушки слышались едва уловимые нотки удивления и озабоченности, которые, однако, не остались не замеченными небольшой группой людей, располагавшихся в другом конце зала. Пожилая дама что-то сказала мужу, встала, взяв свою сумочку, и присоединилась к группе детей. Какое-то время она лишь бессмысленно вглядывалась сквозь окно в сумрак. Не удовлетворившись этим, она затем повернулась в Тейлору и спросила по-английски:

– Что там такое с самолетом из Дюссельдорфа? – Горловые звуки ее негодующей реплики выдавали уроженку Голландии.

Тейлор помотал головой.

– Возможно, всему виной снегопад, – ответил он отрывисто, как и положено человеку военному.

Толкнув дверь на пружинах, Тейлор спустился в холл первого этажа. Рядом с основным входом ему бросилась в глаза вывеска с эмблемой «Северных авиалиний». За стойкой сидела очень симпатичная девушка.

– В чем проблема с рейсом из Дюссельдорфа?

У него была доверительная манера общения; по мнению многих коллег, он умел найти подход к молодым женщинам. Девушка улыбнулась и пожала плечами.

– Думаю, все дело в снегопаде. Осенью у нас из-за этого часто случаются задержки рейсов.

– Почему бы вам не связаться с начальством? – Он кивнул на стоявший перед ней телефон.

– Они сами передадут всю нужную информацию по системе оповещения, как только что-то станет известно, – сказала она.

– Кто у них шкипер, милая?

– Извините, не поняла?

– Кто у штурвала? Как зовут командира корабля?

– Капитан Лансен.

– Он хороший пилот?

Девушку его вопрос даже как будто шокировал.

– Капитан Лансен – очень опытный летчик.

Тейлор оглядел ее, усмехнулся и сказал:

– По крайней мере он уж точно везучий летчик, милая.

Да, считалось, что старина Тейлор знает, как общаться с девчонками. По пятницам в «Эйлиесе» ему частенько раздавали комплименты по этому поводу.

Лансен. Странно было слышать эту фамилию, произнесенную случайным человеком. В их конторе такого не могли себе позволить. Там использовались описания, кодовые имена, клички – все, что угодно, кроме настоящей фамилии. «Этот паренек Арчи; наш летающий друг; наш приятель с севера; любитель фотографии». Они даже пускали в ход трудные для запоминания буквы и цифры, которыми человек обозначался в разного рода бумагах, но подлинное имя никогда и ни при каких обстоятельствах не могло прозвучать.

Лансен. В Лондоне Леклерк показал ему снимок: тридцатипятилетний, моложавый мужчина, светловолосый, привлекательный. Наверняка все здешние красотки без ума от него. Впрочем, для чего вообще существуют стюардессы, если не для того, чтобы ублажать пилотов? Никто другой в этот мирок не допускался. Тейлор быстро провел рукой по пальто и на ощупь убедился, что конверт по-прежнему лежал во внутреннем кармане. Ему никогда прежде не приходилось иметь при себе такой крупной суммы. Пять тысяч долларов всего за один полет. Тысяча семьсот фунтов без всяких там налогов за то, чтобы сбиться с курса в районе Балтики. Но следовало иметь в виду, что Лансен, конечно же, не проделывал таких трюков каждый день. Это был особый случай, как подчеркнул Леклерк. Занятно было бы перегнуться сейчас через стойку, сказать этой киске, кто он такой на самом деле, и продемонстрировать пачку купюр в конверте. У него, если честно, никогда не было девчонки такого высокого класса – красивой, юной, длинноногой.

Он снова поднялся наверх в бар. Бармен уже начал узнавать его. Тейлор указал на бутылку «штайнхегера» в центре полки и попросил:

– Плесните-ка мне еще стаканчик, если не трудно. Да, да, из той бутылочки, что прямо у вас за спиной. С вашей местной отравой.

– Вообще-то она немецкая, – уточнил бармен.

Тейлор открыл бумажник и вынул банкноту. Под целлофаном одного из отделений была видна фотография девочки примерно лет девяти с куклой в руках.

– Моя дочка, – объяснил он бармену, и тот ответил дежурной улыбкой.

Его голос менялся в зависимости от обстоятельств, как это бывает у коммивояжеров. Он начинал несколько преувеличенно растягивать слова, когда общался с людьми привычного круга, или, напротив, желал подчеркнуть свое отличие, обычно мнимое, или когда, как сейчас, ощущал нервозность.

А приходилось признать: нервишки у него пошаливали. Он оказался в неуютной и странной ситуации для человека своего возраста и положения: ему, обычному курьеру министерства обороны, поручили оперативное задание. Это была работа для дрессированных свиней из Цирка, а вовсе не для его департамента. Совершенно непривычная миссия, нисколько не похожая на повседневные дела, которыми он занимался. И к тому же где-то у черта на рогах. Как кому-то вообще взбрело в голову построить аэропорт в таком месте? Уму непостижимо. Как правило, ему нравилось бывать за границей. К примеру, когда он навещал старину Джимми Гортона в Гамбурге. Или тот вечер, проведенный в Мадриде. Ему было полезно иногда отдыхать от Джоани. Пару раз он с удовольствием даже смотался в Турцию, хотя не слишком доверял тамошним смуглым рожам. Но все это были легкие прогулки в сравнении с нынешней командировкой. Он привык летать первым классом с сумками на пустом соседнем сиденье, с удостоверением офицера НАТО – высочайший статус! Почти дипломат, ничего не скажешь. Но сейчас все обстояло по-другому и потому активно ему не нравилось.