Пусть льет - Пол Боулз

Тами был упрям.

— Вы сказали, только лодка. Если я не работаю — я теряю деньги. — Потом он жизнерадостно прибавил: — Вы думаете, я зачем купил эту лодку? Не зарабатывать деньги? Если я останусь с вами в Агле, я ничего не заработаю. Он отведет лодку в Танжер, в Танжере всё. Моя лодка, мой дом, моя семья. Я сижу в Агле и разговариваю с вами. Это очень хорошо, но я не зарабатываю денег.

Даер подумал: «Почему он не спросит, зачем я хочу там остаться? Потому что он знает. Простой обычный шантаж. Война нервов. Будь я проклят, если поддамся ему». Но, еще формируя в уме слова, он знал, что Тами говорит логично.

— Так чего вы от меня ждете? — медленно сказал он, пробираясь с осторожностью. — Платить вам столько же в день, чтоб вы остались?

Тами пожал плечами:

— Все равно без толку оставаться в Агле. Там нехорошо. Что вы там хотите делать? Там холодно и грязь везде. Мне нужно вернуться.

«Значит, придется сделать тебе предложение, — мрачно подумал Даер. — Чего ты у меня не спросишь, сколько у меня тут в портфеле?» Вслух он сказал:

— Ну хотя бы на несколько дней вы же можете остаться. Я прослежу, чтобы вы ничего на этом не потеряли.

Тами, похоже, удовлетворился. Но Даеру было не по себе. Невозможно было сказать, много ли он знает, даже сколько ему интересно знать, либо сформировать какое-либо представление о том, что он думает обо всем предприятии. Если б он только задал прямой вопрос, то, как он его формулирует, могло бы помочь определить, сколько он знает, и ответ мог бы вылепиться соответственно. Поскольку он ничего не сказал — оставался загадкой. В какой-то момент, когда они помолчали несколько минут, Даер вдруг сказал ему:

— О чем вы думаете?

И в белом свете зари гладкое лицо Тами выглядело по-детски невинным, когда он ответил:

— Я? Думаю? Зачем мне думать? Я счастлив. Мне не нужно думать.

Все равно Даеру его ответ показался хитрым и фальшивым, и он сказал себе: «Сволочь что-то замыслил, не одно, так другое».

С приходом дневного света воздух и вода успокоились. На испанской стороне пролива они увидели крупный сухогруз, медленно двигавшийся к западу, монументальный, невозмутимый. Ход моторки был так шумен и возбужден в движении, что казалось — сухогруз, должно быть, скользит вперед в абсолютной тишине. Даер беспокойно смотрел во все стороны, озирая африканское побережье с особым вниманием. Горы опрометью скатывались в море с пенным краем, но в нескольких местах, подумал он, можно различить небольшой отрезок песка в бухточке.

— На что похожа эта Испанская зона? — немного погодя спросил он.

Тами зевнул.

— Как все места. Как Америка.

Даер был нетерпелив.

— В каком это смысле, как Америка? Там в домах есть электрическое освещение? У них есть телефоны?

— У некоторых.

— Правда? — недоверчиво переспросил Даер.

В Танжере он невнятно слыхал, что Испанская зона — место примитивное, и он представлял ее себе как глухомань, чьи немногие обитатели живут в пещерах и разговаривают хрюками или на языке жестов.

— А в деревне? — не унимался он. — У них же там нет телефонов, правда?

Тами посмотрел на него, словно бы мягко удивившись его настойчивости в продолжении такого ребяческого разговора.

— Есть, конечно. Вы как думаете? Как правительство будет управлять без телефонов? Считаете, там — как в Сенегале? — Сенегал, по мысли Тами, был по-настоящему нецивилизованной страной.

— Чушь несете, — отрывисто сказал Даер. Он не желал такому верить.

Тем не менее еще тревожнее оглядел ближайшую береговую линию, говоря себе при этом, что беспокоиться глупо. Телефонные звонки могут начаться в течение дня; теперь они совершенно точно еще не начались. Кому там поднимать тревогу? Уилкокс не мог — по крайней мере, через полицию. Что же касается американского представительства, оно, вероятнее всего, несколько дней выждет, а потом спровоцирует поиски его, если вообще что-то станет делать. Как только решат, что он покинул Международную зону, представительство, по всей вероятности, отправит на полку все это дело Жувнон, дожидаясь вероятного возвращения, даже если допустить, что они ему звонили из-за этого. Так кому там беспокоиться? Очевидно, только Уилкоксу, но такому Уилкоксу, кто спутан своей неспособностью призвать официальную помощь. На миг вздохнув в уме с облегчением, он украдкой посмотрел на Тами, который глядел на него в упор, как человек, смотрящий фильм, как будто следил за всей панорамой мыслей, по мере того как они пробегали в уме Даера. «Перед ним даже думать нельзя», — сказал тот себе. Вот кого нужно опасаться, не Уилкокса или кого бы там Уилкокс ни нанял. Даер быстро посмотрел на него с вызовом. «В тебе дело», — заставил он сказать свои глаза, как бросил вызов. «Я слежу за тобой, — говорили они, как ему казалось. — Я просто хочу, чтоб ты это знал». Но Тами вернул его взгляд мягко, сморгнул, как кошка, поднял глаза к серому небу и удовлетворенно сказал:

— Дождя сегодня не будет.

Он ошибся; и получаса не прошло, из-за угла побережья со Средиземного моря налетел хлесткий ветер, мимо скалистых ляжек Джебель-Мусы, неся с собой мелкий холодный дождь.

Даер надел пальто, держа портфель на коленях, чтобы укрыть его от дождя. Тами съежился на носу рядом с джилали, который накрыл голову капюшоном своей джеллабы. Моторка начала описывать широкую кривую по волнам, вскоре развернувшись обратно, едва ли не в том же направлении, откуда пришла. Они находились с наветренной стороны длинного скалистого мыса, который тянулся в море от основания горы. Отвесные утесы возносились вверх и терялись в низко висевшей гряде туч. Никаких признаков других судов, но сквозь полог дождя невозможно было ничего разглядеть вдали. Даер сел ровно. Шум мотора теперь казался громче прежнего; в радиусе двух миль его наверняка услышит кто угодно. Он пожалел, что нет никакого способа выключить его и догрести до берега. Тами и джилали оживленно беседовали у штурвала. Дождь припустил сильнее, и время от времени ветер капризно сотрясал воздух. Даер немного посидел, глядя вниз на свое пальто, наблюдая, как в долинах габардина образуются ручейки. Вскоре лодка упокоилась на воде, что была глаже. Он предполагал, что они вошли в какую-то бухточку, но, когда поднял голову, виднелись по-прежнему лишь скалы справа. Теперь, когда они приблизились и он различал, как в них плещет и вихрится темная вода, он неприятно осознал их огромность и остроту. «Чем быстрее проскочим, тем лучше», — подумал он, радуясь, что не окликнул джилали и не устроил сцену насчет выключения мотора. Когда он бросил взгляд назад, у него возникло впечатление, что в любой момент из серости там вынырнет другая лодка и безмолвно их догонит. Что может случиться в результате, его не заботило; тревожила сама мысль о том, что за ними гонятся и ловят в бегах. Он сидел, изо всех сил вглядываясь дальше, чем можно было видеть, и чувствовал, что монотонный треск мотора — единственная тонкая веревка, которой его можно вытащить в безопасность. Но в любой миг она может порваться, и тогда останется лишь мягкий звук волн, касающихся лодки. Ощутив, как по его шее ползет холодная капля воды, он не был уверен, дождь это или пот. «С чего вдруг такое возбуждение?» — в отвращении спросил он себя.