Явление зверя - Татьяна Енина

А я — я больше не чувствую к нему враждебности, как когда-то. Я не хочу убить его, не хочу уничтожить, более того, меня к нему тянет… С ним рядом я чувствую себя сильнее и спокойнее.

Я даже начинаю думать, что, может быть, ошибался в нем, что, может быть, он — как я?! А что, если он тоже прошел через посвящение в пещере и тоже изменился? А что, если он не стоит у меня на пути, как я считал когда-то, и не будет мешать мне и даже поможет? Что у нас с ним просто разные пути? Параллельные прямые, которые не пересекаются, но ведут в одну сторону.

Откуда пришло ко мне это понимание — не могу сказать. Может быть, именно это я смог прочитать в голове Кривого, когда пытался понять его, может быть, только это он и позволил мне о себе узнать.

Теперь-то я знаю точно, что все мои козни и замыслы против него он знал еще лучше, чем я сам. Он знал о моем предательстве и не то что простил его — он просто не принял его всерьез. Он смеялся надо мной, уверенный, что ничего у меня не получится, что очень скоро я изменюсь, все пойму и стану для него тем, кем стал. Его тенью. Его телохранителем.

Самым преданным и верным ему существом.

Еще несколько дней назад, скажи мне кто-нибудь об этом, я бы рассмеялся ему в лицо…

Я бы его просто пристрелил.

Софья

Все вахтеры Дома на Набережной уже знали меня в лицо и только приветливо кивали, привычно занося в книгу посетителей мою фамилию, — даже не переспрашивая. Я расписывалась на бегу — и неслась к лифту… В тот день — яркий, солнечный, веселый — у меня было настроение настолько мрачное, что я вновь ощутила неприятное давление этих розовых, покрытых венецианской штукатуркой стен, этих лепных потолков, мозаичных мраморных полов — всей этой гнусной, неправедной роскоши. А ведь казалось бы — уже привыкла, перестала замечать.

Дедушкин пистолет оттягивал карман. Я весело улыбнулась охранникам. Они ответили мне вполне искренними улыбками.

К счастью, Надежды Семеновны не было дома. А Костя уже успел принять душ и взбодриться несколькими чашками кофе. Хотя вид у него был утомленный.

— Где мама?

— Поехала к подруге на дачу.

— Скоро вернется?

— Не знаю. Но точно не сегодня. На несколько дней, сказала, но, если похолодает… Ты сразу скажи: что случилось? Не томи…

Я швырнула сумку с вещами на пол в прихожей, прошла на кухню и плюхнулась на табурет.

Костя встал в дверях, глядя на меня с заботой и тревогой.

Господи, как же это приятно… Когда кто-то так на тебя смотрит! Приятно иногда чувствовать себя слабой, уязвимой… И вести себя — как слабая…

И я сделала то, что запрещала себе уже много месяцев.

Я разревелась.

На Костю это произвело впечатление грома среди ясного неба! Он привык меня видеть неизменно спокойной, эдакой «железной леди». Ох, как же нежно он меня утешал! Какие слова бормотал на ушко! Как целовал! Да, в современных мужиках сила редко встречается, но и подлинная нежность — тоже такой дефицит… Причем не только у мужиков, но вообще в современной жизни. Сейчас у всех души вытравленные, зачерствелые. Даже у маленьких детей. Костик — хоть и слабый, но хотя бы нежность в его душе подлинная. И уже за это можно его обожать по гроб жизни.

Сидя у него на коленях, жалобно всхлипывая, я сказала:

— Они побывали у меня дома. Они… Они трогали мои вещи! И Дедушкины — тоже! Хорошо, хоть пистолет у меня был с собой…

— Они что-нибудь взяли?

— Нет.

— Испортили?

— Нет. Но они заходили в мой дом! Ты понимаешь? Мой дом — больше не мое убежище… Там побывали чужие люди!. — Я снова разревелась. — Они могут прийти туда снова! Даже ночью! Когда я сплю!

— Оставайся у меня.

— Спасибо… Если честно, я уже принесла вещи.

— Молодец.

Костя был бесподобен сегодня! Такой спокойный и мужественный! Как будто он — вовсе не он, а… Мой Дедушка. Да, очень странно — но сейчас он напомнил мне Дедушку.

— А что они искали?

— Не знаю. Может, просто хотели показать свое всесилие и мою уязвимость? У меня хорошие замки. Но они их все аккуратно открыли. А потом так же аккуратно закрыли.

— Радуйся, что не сломали дверь.

— Радоваться?!

— Это из Чехова. «Если тебя ведут в участок — радуйся, что не на казнь. Если тебе изменила жена — радуйся, что она изменила тебе, а не родине».

— Что ж… В этом тоже есть свет истинного Дао.

— Свет чего?

— Истинного Дао. Это из Олди.

— Не читал.

— Приятно слышать, что ты хоть что-то не читал!

— Но я обязательно прочту. А теперь решай, куда мы сейчас пойдем: в кафе-мороженое или кататься на речном трамвайчике?

— А иной альтернативы нет? Например, остаться дома и обсудить, что же мне теперь делать и как спасать Лешу с Анютой, и Гулю, и детей…

— Нет. Мы не останемся дома и не будем ничего обсуждать. Нам все равно не найти никакого решения. По крайней мере, вдвоем. А вот когда к нам присоединится третий…

— Кто еще?

— Помнишь моего соседа? Который в лифте с нами как-то ехал?

Ох! Сердце пропустило один удар, а потом забилось в ускоренном темпе. Помню ли я Алексея Ивановича? Смешной вопрос… Я почувствовала, как загорелись щеки и уши. Наверное, следовало сразу рассказать Косте о том, как Алексей Иванович спас меня от бандитов, а потом навещал во время болезни. Но я боялась огорчить Костю, поставить его в неловкое положение: мне было плохо — а рядом со мной был не он, мой возлюбленный, а совсем другой мужчина.

К счастью, Костя, похоже, не заметил моей реакции на свои слова.

— Ты ему очень нравишься! — бодро продолжал он. — Как и все здесь, человек он влиятельный в своей сфере…

— В какой сфере?

— Точно не знаю. Подозреваю, что имеет отношение к спецслужбам. Он тут подошел ко мне, спросил, как у тебя дела…

— И ты ему все разболтал?!

— Я, конечно, идиот, но не до такой же степени!

— Ты вообще не идиот… Извини…

— Так вот: я сказал ему, что у тебя все в порядке. А он мне сказал, что у него другие сведения. И рассказал мне всю вашу историю! Только без тех подробностей, которые он знать не мог… Голые факты. Но их-то он знал хорошо!

У Кости был такой торжествующий вид… А мне сделалось нехорошо.

— Откуда? Откуда он узнал?! — слабым голосом спросила я, судорожно просчитывая в мозгу, какими неприятностями для нас всех чревато появление на сцене нового персонажа.

Человека, обладающего надо мной какой-то странной властью!