Спасенная с "Титаника" - Лия Флеминг

Родди начал задавать вопросы о своем отце. Он часто доставал из дедушкиного шкафа свадебную фотографию родителей и с интересом ее разглядывал.

– Папа должен узнать, что мы здесь. Зачем ты заставляешь меня врать, что у меня нет отца? Он ведь жив, так? Если ты ему не напишешь, я сам напишу. Дядя Селвин даст мне папин адрес!

В глазах мальчика сверкнули злость и решительность, слишком хорошо знакомые Селесте.

Вне себя от гнева, она ринулась в гараж Селвина.

– Что ты наговорил Родди про Гровера?

– Сколько можно делать из этого секрет? Бегство, чужие имена… У мальчугана в голове полная каша. Он имеет право знать о Гровере. До сих пор не понимаю, с чего вдруг ты бросила богатого мужа и прекрасный дом и потащила ребенка на другой конец света, выдрав его из привычной обстановки, – резко ответил Селвин.

– Ах, не понимаешь? Так позволь сказать тебе, что жизнь с богатым мужем в прекрасном доме была для меня адом! Если твоя сестра задерживалась хоть на минуту, ее оскорбляли и били; если она хотела спать, то подвергалась унижениям того сорта, о которых пишут в газетах. Летом, в жару, я была вынуждена носить платья с длинными рукавами, чтобы прятать синяки. По-твоему, я хотела, чтобы мой сын смотрел на все это и считал, что мужчина так и должен обращаться с женщиной? Ты даже не представляешь, сколько всего мне пришлось вытерпеть, так что больше не поднимай эту тему!

Селеста в слезах выбежала во двор, но Селвин догнал ее и обнял за плечи.

– Если я когда-нибудь доберусь до Гровера Паркса, ему не поздоровится, – тихо проговорил он, побледнев от ярости. – Прости, сестренка, я и не догадывался… Пожалуйста, прости меня.

– Теперь тебе ясно, почему я не хочу иметь с ним ничего общего. Только, прошу, пусть это останется между нами, ладно?

После признания сестры Селвин вновь ушел в себя. Он закрылся в гараже и исступленно стучал молотком, починяя разный хлам. Перемены в брате поражали Селесту. Рубцы от ожогов на его лице были неглубокими, однако шрамы от войны, невидимые глазу, проходили через всю душу Селвина. Тем не менее после этого объяснения разговоры о том, что на Рождество дядя даст Родди адрес отца, прекратились.

Селеста энергично занималась уборкой в доме Эллы. У Мэй оказалось так мало вещей, что Селесте стало стыдно за горы добра, скопившегося за долгие годы в Ред-хаусе: письменные столики, шкафы, комоды, часы, картины, столовое и постельное белье… В сравнении со Смитами, которые потеряли все, что имели, Форестеры – просто барахольщики.

Элла помогала как могла: собрала все игрушки в коробку и аккуратно уложила в чемодан одежду Мэй. На дне комода из сосны, под верхней одеждой нашелся саквояж, пропахший нафталином.

Элла открыла его и оттуда выпала стопка крохотных одежек. Селеста моментально их узнала.

– Погляди, какая прелесть! – радостно воскликнула она. – Это все твое.

Внутри чепчика была спрятана вязаная пинетка с подошвой из мягкой кожи и красивой кружевной отделкой.

– Ты была такая маленькая, – растрогалась Селеста. – Смотри, какое чудесное кружево на рубашечке. Наверное, твоя мама сохранила эти вещи на память.

Эллу находка ничуть не заинтересовала.

– Похоже на старые кукольные одежки.

– Не хочешь забрать и показать маме? Это что-то совершенно особенное.

Прикосновение к миниатюрным вещичкам всколыхнуло в душе Селесты воспоминания: вот она спешит в прачечную, старается сделать все, чтобы Мэй и ее малышка не замерзли. Ну как могла Мэй не рассказать дочери о «Титанике»?

– А вдруг она опять расстроится? – с опаской спросила Элла.

Для своего возраста она видела слишком много такого, чего не понимала, да и не должна была понимать.

– Лучше их убрать, – предложила девочка.

– С мамой все будет хорошо, но если тебя они расстраивают, я найду для них место. Твою историю ты должна услышать от матери, а не от меня. Я и так уже слишком много наговорила.

– О чем?

– Давай-ка лучше проверим, все ли мы собрали, – сменила тему Селеста, чувствуя, что вновь ступила на опасную дорожку.

Селеста в последний раз заперла дверь на ключ. Элла смотрела вдаль, любуясь пейзажем.

– Мне нравится этот дом, к тому же он совсем близко от города, – со вздохом произнесла девочка, но, поймав взгляд Селесты и будучи смышленой не по годам, прибавила: – Ред-хаус мне тоже очень нравится, у меня ведь там будет своя комната под крышей! Я люблю ездить на автобусе, а машина дяди Селвина так громко бабахает, что люди аж подпрыгивают!

Элла с ее потрясающе выразительными глазами и темными кудрями вырастет красавицей, подумалось Селесте. Она пока не видела ничего, кроме этого городка, не догадывается о своем прошлом, о «Титанике». Обоим детям пора узнать, что именно произошло в ту ночь, если только это опять не повергнет ее подругу в пучину депрессии. Наверняка у Мэй есть свои причины молчать, как и у Селесты, ведь она тоже не хочет рассказывать Родди о Гровере.

Да, Селеста и Мэй – два сапога пара. Их нежелание говорить – следствие кошмара, перенесенного на «Титанике»? Уцелевшие не слишком любят распространяться на эту тему. Все, что с большим опозданием стало известно о злополучном корабле, до сих пор вызывало в людских душах бессильный гнев. Публичное расследование, проведенное много лет назад, выявило массу грубых нарушений элементарной техники безопасности. По крайней мере, теперь каждое судно оснащается достаточным количеством шлюпок, а экипаж проводит спасательные учения. Какие еще подробности катастрофы «Титаника» замяли или подали в более приглядном виде? Это уже никого не интересует, особенно после войны. Трагедия стала частью забытой истории.

Возможно, пережитый ужас затронул рассудок не только Мэй, но и других людей, уцелевших в кораблекрушении. Неудивительно, что все тщательно хранят свои секреты, ведь в ту ночь вместе с судном на океанское дно ушло столько невинных душ, надежд и чаяний. Глубину, на которой они упокоились, нельзя измерить, да теперь и не время. Все, что сейчас нужно, – это обустроить дом для семьи Смит и вернуть улыбку на уста ребенка.

Автомобиль ехал по извилистой Кросс-Ин-Хэнд-лейн.

– Люблю эту дорогу в город, она такая спокойная. Ждете встречи с домом? – поинтересовался Селвин, не поворачивая головы.

Мэй ненадолго задумалась, стиснув ручки сумочки.

– Даже не знаю, я не была дома несколько месяцев. И как отнесется к этому Элла? Мне очень стыдно, ведь меня теперь будут считать вроде как слабоумной…

– Не говорите чепухи! Вы были нездоровы, и только. Рассудок ничем не отличается от тела и точно так же может заболеть. Видели бы вы меня, когда я пришел с войны. Нужно найти для себя что-то такое, ради чего просыпаться по утрам, нужно занимать мозги. Селеста вам поможет.