Посланец небес - Михаил Ахманов

– Грозный вид, – произнес Завитые Бакенбарды, поглаживая свисавшую на грудь золотую цепь. – Мощь Светлого Дома нетленна, и тверда его рука.

– Да будет он жив, здоров и могуч! – в один голос откликнулись служители, а их господин очертил под сердцем круг.

Возок добрался до растроения дороги, где была круглая площадка с пилоном посередине. Тревельян напряг глаза, пытаясь прочитать надпись, и вдруг инерция прижала его к стенке кареты – они поворачивали. Через несколько мгновений их экипаж, удалившийся от моста и центральной дороги, уже мчался, набирая скорость, мимо лестницы, поднимавшейся к восточным крепостным вратам.

– Мы свернули! – сообщил Тревельян, бросив за окно недоуменный взгляд. – Похоже, наши возницы не в ладах с географией. В Мад Дегги – на север, а эта дорога в Провинцию Восхода!

– Клянусь богами, рапсод прав! Едем не туда, – поддержал его Важные Бакенбарды. – Ну-ка, ты! – От ткнул пальцем в пучеглазого. – Разберись!

Служитель открыл задвижку в передке кареты, высунул голову в маленькое оконце и пустился в переговоры с возницами. Затем, вернувшись на место, доложил:

– Объезд, мой господин. Возничие говорят, мост рухнул через Мийош. А река глубокая, бродом не перебраться… Едем к другому мосту, старому, что около Мад Ская.

– Не предупредили, сыновья пацев! – недовольно пробурчал Важные Бакенбарды. – А плачено им за быстроту! Я с них деньги назад стребую! Треть или даже половину!

– Клянутся, что будем на месте вовремя, как обещались, – сообщил пучеглазый. – Сказали, объезд недолгий, только чуть потрясет – к старому мосту лесом поедем.

– Чтоб их прах не доплыл до Оправы! – проклял возниц Важные Бакенбарды, и тут экипаж свернул с имперского тракта на север, в лес. Дорога была грунтовая, узкая, но довольно ровная – трясло не сильно. Звонкий цокот копыт по камню сменился глухим монотонным стуком, скорость упала, однако возок благополучно пробирался вперед среди огромных сосен. Этот лес уже не был заповедным, и кое-где виднелись следы вырубки – сосны шли на мачты и обшивку кораблей.

Успокоившись, Важные Бакенбарды повернулся к Тревельяну.

– Так что насчет этого зелья? Которое по золотому за ложку? Есть у Нурам-Сина запас?

– Есть, мой господин, не сомневайся. Нурам-Син – дарующий кров, а значит, человек запасливый. Коли ты с ним в дружбе, он, быть может, тебе бесплатно даст.

«Догонит и еще даст», – ехидно добавил командор.

– Хрмм, бесплатно… Бесплатно – это хорошо. Мы служители Светлого Дома, и хоть эта служба почетна, на ней не разбогатеешь. Хрмм… А как это зелье пользуют? Надо ли только нюхать или можно внутрь принять?

– Можно и внутрь, – с любезной улыбкой сообщил Тревельян. – Все от цели зависит, почтенный. Если ты хочешь осчастливить женщину один раз, достаточно нюхнуть, а если два или три, то лизнуть. Самым кончиком языка.

– А если каплю в вино и выпить?

– Ну, тогда одной женщины не хватит. Одной такого счастья не вынести, нужны по меньшей мере четыре или пять.

– Четыре… – задумчиво произнес Важные Бакенбарды, подняв глаза вверх. – У меня как раз четыре жены… Если Нурам-Син все же потребует денег, во что мне обойдутся их радости?

Он погрузился в сложные вычисления, а Тревельян глядел на него, развлекаясь от души. Глядел, хихикал про себя, потешался и потому пропустил нечто новое и странное: в глухом лесу вдруг возникли за деревьями высокие стены с башенками по углам, а в стене – небольшие, но прочные ворота. Створки их были гостеприимно распахнуты, и экипаж, свернув с дороги, въехал во двор и остановился.

– Прибыли, – сказал Завитые Бакенбарды, снимая висевшую на шее цепочку.

– Точно, прибыли, – подтвердил пучеглазый, сунулся в баул, но вытащил на этот раз не закуску и не кувшин с вином, а прочный кожаный ремень.

– Должно быть, харчевня, – сказал Тревельян, выглядывая в окошко.

– Харчевня, – кивнул Важные Бакенбарды, ощерясь в ухмылке. – И ты, сын паца, будешь столоваться в ней, пока зубы не сгниют. – Он приподнялся с сиденья и вдруг гаркнул: – За дело, молодцы! Хватай его! Вяжи!

На Тревельяна навалились трое. Не просто навалились: Короткие Бакенбарды ткнул его дубинкой в живот, пучеглазый схватил за ноги, пытаясь обкрутить ремнем лодыжки, а Завитые Бакенбарды с неожиданной ловкостью захлестнул вокруг шеи цепь. Она оказалась очень прочной, явно не золотой, а бронзовой.

Грей негодующе пискнул и, снявшись с хозяйского плеча, вцепился Завитым Бакенбардам в волосы. Испуганно вскрикнув, тот ослабил нажим, и Тревельян, полузадушенный и ошеломленный, смог глотнуть немного воздуха. В следующий миг он лягнул Тощие Бакенбарды в челюсть, отбросив его на заднее сиденье, врезал под дых Коротким Бакенбардам, сбросил Завитые со спины и размахнулся, собираясь засветить их шефу в глаз. Драться в тесноте кареты было неудобно и опасно – тут он мог рассчитывать лишь на силу, а все познания в боевых искусствах пропадали втуне. Чтобы прыгать и бить, бить и прыгать, требовался простор, а его-то как раз и не хватало.

В глаз Важным Бакенбардам он не попал – завитой помощник, выдрав Грея из волос и выкинув в окно, повис на его руке. Зарычав от ярости, Тревельян принялся шарить другой рукой у пояса, пытаясь вытащить кинжал, но запястье обхватили цепкие пальцы Тощих Бакенбард. Короткие Бакенбарды, третий из нападавших, ворочался где-то под ним на дне возка, сипел, хрипел и рвался ударить куда-нибудь палкой, но не мог размахнуться и только тыкал Тревельяна то в ребра, то в ягодицы. «Выпусти им кишки! Лазерный хлыст у тебя, недоумок!» – рявкнул командор, но до этого главного оружия было никак не дотянуться, мешали чужие руки, ноги и челюсти. Да и махать хлыстом в такой тесноте не очень хотелось, чтобы не отхватить себе ногу. Но если разрезать проклятый экипаж…

С этой мыслью Тревельян вырвался от пучеглазого, чтобы залезть в сапог, но тут Важные Бакенбарды взревел: «Пакса, Дорри, сюда!» Дверцы распахнулись, в карету ворвались двое дюжих возниц, и первого пришлось встретить тычком в промежность. Заорав, он вылетел вон, но по двору уже бежали какие-то другие люди, в каждую конечность Тревельяна вцепились четыре сильные руки, цепочка снова захлестнула горло, потом колени и локти обхватили ремнями и потащили его из экипажа точно куль с мукой.

Он лежал на спине, осматривая узкий дворик, высокие стены и башни, крепкие ворота и мрачное каменное здание поперек двора. На харчевню это решительно не походило. Решетки в окнах-амбразурах здания лучше всяких слов подсказывали, куда он попал. Но почему? За что?

Пыльный башмак уперся ему в грудь, потом над ним склонилась торжествующая рожа Важных Бакенбард.

– Не жмет? – осведомился он, поддевая носком башмака связанные руки Тревельяна. Ухмыльнулся и врезал ему по ребрам. – Думаешь, рапсод, ты очень умный? Очень хитрый, да? – Новый удар. – Думал, нашлись болваны, которым можно вешать на уши шерсть пацев? Про бальзам, про девок и вашего Наставника? – Тычок в живот, такой сильный, что замерло дыхание. – Ну, и как теперь?