Площадь Магнолий - Маргарет Пембертон

Чутье не обмануло Кейт: спустя три минуты, толкнув дверь паба, она вздохнула с облегчением — Джек сидел за столиком в дальнем углу. Перед ним стоял бокал с бренди. Лицо его было бледным и мрачным. Заметив Кейт, он удивленно вскинул брови: встретиться с ней в этом месте он явно не ожидал.

— Я так и знала, что найду тебя здесь, — произнесла она. — Мистер Джайлс сообщил, что ты пошел в сторону Гринвича. Нам нужно поговорить.

— Говорить нам не о чем, — нахмурился Джек. — Все равно объяснить поступок Кристины ты не сможешь.

— А вот и смогу! — расстегивая пуговицы пальто, ответила Кейт. — Но ты должен обещать, что наберешься терпения и внимательно меня выслушаешь.

— Это что-то изменит? — с горечью поинтересовался Джек и отхлебнул из бокала.

— Представь себе, изменит! — уверенно заявила она, радуясь, что в пабе тепло. — И очень многое!

— Эмили опять пришла! — сказала Рут обескураженному викарию. — Я понимаю, тебе сейчас не до нее. Но все же поговори с ней. Она утверждает, что должна сказать тебе что-то очень важное.

Джек с яростью стукнул кулаком по столу. Проклятие! Какой же он дурак! Ведь Кристина пыталась втолковать ему…

Ему вспомнились ее слова, произнесенные утром перед его отъездом. Кристина сказала тогда, что ей нужно объяснить ему важную для нее вещь. И еще она призналась, что все чаще думает о маме и бабушке. И что же он ответил? При воспоминании об этом Джек зарычал от ярости. Он просто отмахнулся от нее, не пожелав вдуматься в смысл услышанного. Ему никогда не приходило в голову, что Кристина надеется, что ее родные живы, что она молится об их чудесном спасении. Он сказал, что ужасы войны лучше навсегда забыть. А потом легкомысленно посоветовал ей, еврейке, чувствующей себя предательницей своей религии и своего народа, брать пример с неунывающих девчонок из южного Лондона.

— Но ведь я не такая, как они, — возразила Кристина. — Я немецкая еврейка.

Даже после этих слов Джек не понял, насколько серьезно она настроена. Более того, он заявил, что не считает ее еврейкой и тем более немкой. Джек снова зарычал от бессильной злости. Лишь теперь ему стало понятно, почему она не продолжила тот разговор. Как же горько ей было остаться одной, без его поддержки, наедине со своими неразрешенными проблемами! А он в этот момент спокойно ел на кухне селедку.

Джек взглянул на часы. Он решил немедленно отправиться на розыски Кристины. Деньги у него были, а проездные документы он намеревался подделать, опыт в таком деле у него имелся. Если ему повезет, то к полуночи он пересечет Ла-Манш, а в Гейдельберг прибудет даже раньше, чем она.

— Не провожай меня, — угадав его мысли, проговорила Кейт. — Этим вечером Кристина и мисс Маршалл уже будут в Кельне, а затем она будет предоставлена самой себе. Чем скорее ты ее найдешь, тем лучше.

— Ты ангел, Кейт! — воскликнул Джек, расплывшись в улыбке и вскочив из-за столика. — Тебе это уже говорили?

— В последние полчаса — нет, — улыбнулась в ответ Кейт, уже переключившись на собственные заботы. Ее тревожило, почему так долго не возвращается с работы Леон.

Наклонившись, Джек поцеловал ее в щеку и пошел к выходу. Кейт потянулась к недопитому им бокалу бренди. Как же он доедет до Дувра? На попутной машине или на мотоцикле Теда? И как он переберется на другую сторону пролива? Она отпила из бокала и решила, что за столь бывалого парня ей не стоит волноваться: он преодолевал во время войны и не такие преграды. Если потребуется, он украдет лодку и в одиночку переплывет на ней Ла-Манш.

Представляя, как отреагирует Чарли, узнав, что его сын отправился в Германию, Кейт допила бренди и застегнула пальто. Алкоголь успокоил ее, она уже не сомневалась, что, вернувшись, застанет Леона с детьми. Холодный декабрьский ветер обжег ей лицо, едва она вышла из паба «Пух и перья». Как хорошо, что она выпила бренди! И еще она мысленно пожелала Джеку удачи и одобрила и его поступок, и то, как он отреагировал на ее рассказ.

Выслушав ее, он сказал:

— Знай я, что Кристина будет так переживать из-за того, что мы с ней поженились по английскому обычаю, я бы ограничился регистрацией брака в мэрии. А если бы ей вздумалось торжественно отмечать каждую субботу, как это делают прочие евреи, я бы с удовольствием ужинал при свечах и ел только специально приготовленную пищу. А почему бы и нет, черт побери?

Кейт ускорила шаг, торопясь вернуться домой, пока Леон не пошел ее искать. Днем она бы пошла через парк, однако сейчас предпочла сделать крюк, но зато добраться до дома без происшествий.

Она дошла до площади быстро — за полчаса, но зато задохнулась. Ребенок еще не давал о себе знать, начиналась только пятнадцатая неделя беременности. Кейт с нетерпением ждала, когда ощутит легкие толчки в животе, предвещающие скорое появление младенца на свет. Она завернула за угол и сразу же увидела напротив своего дома черное такси и человека, одетого в верблюжье пальто.

— Что за чудеса! — прошептала она, чувствуя, как гулко стучит в груди сердце, и прибавила шагу.

— Кейт?

Он уже давно не обращался к ней так, пожалуй, с тех пор, как она позволила ему увезти Мэтью в Сомерсет, когда немцы начали бомбить Лондон. Что же заставило его вновь назвать ее по имени? И почему он поджидает ее возле дома? Где его автомобиль? Кейт уже бежала, охваченная страхом. Наверное, что-то случилось с Мэтью! Иначе почему у Джосса Харви такое угрюмое лицо?

— Что случилось? — поравнявшись с ним, упавшим голосом спросила она. — Что вас привело сюда в такой час? Что с Мэтью?

— Не волнуйся, Кейт! — невозмутимо произнес Джосс Харви. — Он мирно спит в своей кроватке.

— Но в таком случае… — Кейт застыла, приготовившись выслушать нечто ужасное. Тусклый свет газового фонаря золотил ее пшеничную косу, изо рта вырывались серебристые клубы пара. С каждым мгновением паника ее нарастала.

— Твой муж в больнице. Но не волнуйся, ничего страшного с ним не случилось. — Старик взял Кейт под руку и подвел к такси. — У него сломано запястье и несколько ребер. Я подумал, что ты захочешь его проведать, и приехал за тобой.

— Но что с ним произошло? Почему он в больнице? — воскликнула Кейт, когда они сели в такси.

— Видишь ли, Кейт, Леон спас жизнь моему шоферу Хеммингсу, — захлопнув дверцу, сказал Джосс. — Беднягу придавила стальная махина весом в десять тонн. И если бы не Леон…

Такси сорвалось с места и помчалось мимо церкви Святого Марка, из флигеля которого доносилось песнопение: это репетировали бойскауты Малкома Льюиса.

— Я приехал сюда еще и потому, что уважаю мужественных людей, Кейт, — промолвил старый джентльмен. — Твой муж, конечно, темнокожий, но он отважный человек. Не будь его, я бы сейчас искал себе нового шофера…

— Но Леон действительно не сильно пострадал? — испуганно проговорила Кейт.

— Нет, — ответил Джосс Харви и хрипло рассмеялся. — Более того, он попросил у меня огонька, чтобы закурить самокрутку.